Связь всё ещё есть через умылы и комменты; дайри по-прежнему остаются главным пунктом общения ^^.
среда, 28 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Аська легла, а новая упорно не желает открываться. Компьютерные глюки не пощадили её - я, конечно, делаю что могу, но могу я не так много, так что время восстановления неизвестно.
Связь всё ещё есть через умылы и комменты; дайри по-прежнему остаются главным пунктом общения ^^.
Связь всё ещё есть через умылы и комменты; дайри по-прежнему остаются главным пунктом общения ^^.
понедельник, 26 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Не хочу накаркать, но как же легко и прекрасно писать о любимом персонаже! Ощущение абсолютной лёгкости, никакого напряжения и страха - текст вызывает исключительно позитивные эмоции. После грандиозного провала с Тетой мне нужно как раз что-то подобное. Уютно, пишется практически само, а гоподин Д. - идеальный для меня герой, никогда не было с ним проблем).
***
спойлеры
***
спойлеры
суббота, 24 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
У него под ногами горит земля, наполняя следы золой,
Ключевая вода в ладонях его солью полна морской.
И его слова - это чистый яд, а в глазах пылает полночный ад,
На любую душу проклятьем ляжет этот горящий взгляд.
И не ранит его никакая сталь, не ударит пуля в его висок,
А тому, кто руку поднял на него, не поможет даже сам бог.
Из любого костра он сойдёт невредимым, на запястьях его
Ржавеет железо и рвётся каждый замок сам собой.
За его спиной притаилась смерть,
И дороги легли как надгробный крест,
И летит по ветру дурная весть:
Содрогнулась ныне земная твердь -
Он идёт.
Он идёт, и по правую руку мрак, и по левую - пустота.
Наступают чёрные времена. Кто посмеет его сдержать?
Уходи, закрывай окно и святой водой на порог плесни.
Отчего не бежишь? Слушай: нет живым места рядом с ним.
А на нём сошёлся клином - клинком! - солнца белый свет,
Князь из старых сказок летит: берегитесь бед,
Закружилось небо над головой вихрем снега и темноты.
Почему стоишь рядом с ним? Ведь его уже не спасти.
Новый рассвет кровавым заревом
По его следам растекается.
Гибель его к нему уже тянется -
Но за левым плечом место занято
Другой.
Ключевая вода в ладонях его солью полна морской.
И его слова - это чистый яд, а в глазах пылает полночный ад,
На любую душу проклятьем ляжет этот горящий взгляд.
И не ранит его никакая сталь, не ударит пуля в его висок,
А тому, кто руку поднял на него, не поможет даже сам бог.
Из любого костра он сойдёт невредимым, на запястьях его
Ржавеет железо и рвётся каждый замок сам собой.
За его спиной притаилась смерть,
И дороги легли как надгробный крест,
И летит по ветру дурная весть:
Содрогнулась ныне земная твердь -
Он идёт.
Он идёт, и по правую руку мрак, и по левую - пустота.
Наступают чёрные времена. Кто посмеет его сдержать?
Уходи, закрывай окно и святой водой на порог плесни.
Отчего не бежишь? Слушай: нет живым места рядом с ним.
А на нём сошёлся клином - клинком! - солнца белый свет,
Князь из старых сказок летит: берегитесь бед,
Закружилось небо над головой вихрем снега и темноты.
Почему стоишь рядом с ним? Ведь его уже не спасти.
Новый рассвет кровавым заревом
По его следам растекается.
Гибель его к нему уже тянется -
Но за левым плечом место занято
Другой.
летописец " Hunting words I sit all night."
Чем только не займёшься, чтобы избежать дел) вот сейчас самое время сделать историю края. А муза нашептала мне ещё одну идею - причём в перспективе даже более занудную, чем Тета. Но всё-таки написать её хочется, просто для себя хотя бы. Не такая уж она длинная, зато про любимых тараканов.
***
А если кто-то вдруг захочет спросить летописца анонимно, то ссылка тут работает до сих пор ^^
***
А если кто-то вдруг захочет спросить летописца анонимно, то ссылка тут работает до сих пор ^^
пятница, 23 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Мой безмолвный призрак, вы жестоки как память и непреклонны как время. Среди шума и суеты, цвета и пестроты дней ваши дороги – лёд, тающий под солнцем, исчезающий на рассвете иней. Обернуться и поймать краем глаза только отблик серебристой тени, неясное движение в проёме дверей.
Как можно удержать воду, уходящую в песок? Нежный полусвет утра до того, как его перламутровое мерцание затопит золотом дня? Ты всегда пропадёшь за секунду до того, как назвать твоё имя; твои вечера скоротечны, а ты – неизменна. Струящаяся, текучая, туманная – тонкие каблуки, длинная юбка стелется дымчатой волной, лёгкий плащ летит позади. Летучи движения и плавен шаг, танцующий и спокойный. Небрежно забранные внизу волосы, прядь вьётся по виску, щеке, качается над открытой широким воротом плаща ключицей. Стеклянное ожерелье обхватывает бледную шею, а в глазах голубино-серое небо: высоко, прозрачно и сумрачно. Безмолвная улыбка, спокойный взгляд.
Всё меняется, кроме памяти о тебе, о тихом, бестревожном чувстве: где-то в глубине остаётся кусочек твоего хрустального молчания. Почти забываю, живу как живу, а потом вдруг вспомнится и окатит неожиданным, неясно как сохранившимся чувством. Перед веками полыхнёт: шёлково-шифоновый шелест, разворот юбок, прозрачные глаза под тонкими бровями, тёмно-русое крыло волос. Повеет суховатым ароматом вербены и бергамота. И глядя в хмурый рассвет, закусишь губу - где же ты, любовь моя туманная, под каким дождём идёшь, едва касаясь земли?
Бывает и по-другому: дурные сны, в груди ворочается тревога, лихорадочный жар сжигает изнутри, заставляет метаться, путаться в простынях. Виски ломит, и руки леденеют, сжатые поверх одеяла. А потом вдруг сквозь опущенные ресницы видится твой светлый силуэт, склонившийся над постелью. Тонкие жёсткие пальцы опускаются на лоб, скользят по лицу, по щекам, касаются горла, ловят пульс. Хочется встать уже, поймать руку, удержать, но слабость – последствие внезапно исчезнувшей боли – затапливает тело. Двинуться невозможно; сон подступает. А утром тебя нет. Мерещиться ли мне слабый запах жасмина и вербены? Но ни следа твоего присутствия; приходила ты сюда или это просто бред, полуночная грёза – непонятно. Истина же в том, что где бы ты не была - там для людей места нет. Слишком тонки, хрупки там дороги, чтобы мог пройти человек; в мечтах и снах, на гранях реальности живут только тени и облески, эхо мира. Или крылатые призраки как ты, тени мысли, мечты.
Как можно удержать воду, уходящую в песок? Нежный полусвет утра до того, как его перламутровое мерцание затопит золотом дня? Ты всегда пропадёшь за секунду до того, как назвать твоё имя; твои вечера скоротечны, а ты – неизменна. Струящаяся, текучая, туманная – тонкие каблуки, длинная юбка стелется дымчатой волной, лёгкий плащ летит позади. Летучи движения и плавен шаг, танцующий и спокойный. Небрежно забранные внизу волосы, прядь вьётся по виску, щеке, качается над открытой широким воротом плаща ключицей. Стеклянное ожерелье обхватывает бледную шею, а в глазах голубино-серое небо: высоко, прозрачно и сумрачно. Безмолвная улыбка, спокойный взгляд.
Всё меняется, кроме памяти о тебе, о тихом, бестревожном чувстве: где-то в глубине остаётся кусочек твоего хрустального молчания. Почти забываю, живу как живу, а потом вдруг вспомнится и окатит неожиданным, неясно как сохранившимся чувством. Перед веками полыхнёт: шёлково-шифоновый шелест, разворот юбок, прозрачные глаза под тонкими бровями, тёмно-русое крыло волос. Повеет суховатым ароматом вербены и бергамота. И глядя в хмурый рассвет, закусишь губу - где же ты, любовь моя туманная, под каким дождём идёшь, едва касаясь земли?
Бывает и по-другому: дурные сны, в груди ворочается тревога, лихорадочный жар сжигает изнутри, заставляет метаться, путаться в простынях. Виски ломит, и руки леденеют, сжатые поверх одеяла. А потом вдруг сквозь опущенные ресницы видится твой светлый силуэт, склонившийся над постелью. Тонкие жёсткие пальцы опускаются на лоб, скользят по лицу, по щекам, касаются горла, ловят пульс. Хочется встать уже, поймать руку, удержать, но слабость – последствие внезапно исчезнувшей боли – затапливает тело. Двинуться невозможно; сон подступает. А утром тебя нет. Мерещиться ли мне слабый запах жасмина и вербены? Но ни следа твоего присутствия; приходила ты сюда или это просто бред, полуночная грёза – непонятно. Истина же в том, что где бы ты не была - там для людей места нет. Слишком тонки, хрупки там дороги, чтобы мог пройти человек; в мечтах и снах, на гранях реальности живут только тени и облески, эхо мира. Или крылатые призраки как ты, тени мысли, мечты.
понедельник, 19 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
У меня опять болит голова, так что я снова не сплю, а строю планы по завоеванию мира.
Ну, может, не совсем по завоеванию. Так, небольшое порабощение и лёгкие разрушения там и сям.
А если совсем честно, то летописец просто зависает над первой бумагой по истории края, заданной той самой "чокнутой старушкой", которая профессор. О ней такие ужасы написали в отзывах, и она сама так запугала класс, что теперь я боюсь даже начать этот проклятый реферат, чтобы не оскорбить её высокие академические стандарты! А вдруг получится непрофессионально? А если я случайно перевру факты и она меня закопает в архиве? Или выйдет скучная, пустая, бесформенная работа, и она уснёт за чтением? Короче, лучше бы не было того урока, где нам внушили, насколько это огромная ответственность - учится в этом классе.
Вот и сижу, в мрачных думах о профессоре и её заданиях, даже не начав первую страницу. И голова раскалывается по-прежнему. Чая сделать, может быть?..
Ну, может, не совсем по завоеванию. Так, небольшое порабощение и лёгкие разрушения там и сям.
А если совсем честно, то летописец просто зависает над первой бумагой по истории края, заданной той самой "чокнутой старушкой", которая профессор. О ней такие ужасы написали в отзывах, и она сама так запугала класс, что теперь я боюсь даже начать этот проклятый реферат, чтобы не оскорбить её высокие академические стандарты! А вдруг получится непрофессионально? А если я случайно перевру факты и она меня закопает в архиве? Или выйдет скучная, пустая, бесформенная работа, и она уснёт за чтением? Короче, лучше бы не было того урока, где нам внушили, насколько это огромная ответственность - учится в этом классе.
Вот и сижу, в мрачных думах о профессоре и её заданиях, даже не начав первую страницу. И голова раскалывается по-прежнему. Чая сделать, может быть?..
пятница, 16 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Ох.
Я нашла в старых папках на мэйле файлы "Сказания". Оказывается, я 2006 их зачем-то отослала себе и забыла уже давно, конечно. А они там висят.
Не знаю, что можно сказать. Просто я ведь так и не смогла восстановить данные с мёртвого ноута, они сгорели полностью, хотя я сделала всё что могла. Большую часть сказок я сняла с дневников и имэйлов, Тета вообще сохранилась полностью на отдельном дайри. Нет, кое-что, какие-то записи пропали, но в целом у меня осталось немало. А вот Сказание... как бы объяснить. Это тот случай, где знание сюжета не поможет: там были блоки истории, обрывки - слишком много, чтобы переписать с памяти, двести страниц исторических фактов и подборок, характеристик героев, аналогий. Описание созвездий, костюмов, даже то, как готовят в каждом регионе. Словарь, таблица браков и родства, география с отсылками на то, как и когда заключались союзы. Всё это невозможно сделать заново. Нереально восстановить каждое слово и линию. Я понимала, что написать так, как нужно, пока не могу, и просто вписывала информацию - чтобы не забыть потом, придать верную форму и закончить.
Потом мой ноут внезапно скончался, и всё упало вместе с ним. Как можно по памяти поднять такое количество текста? Да никак. Я нигде не выкладывала ни кусочка, только пару околосюжетных страничек, которые и в текст-то не вошли. Я не часто пишу о Сказании именно потому, что ещё не время и не место, да и вообще... ну, нечего пока говорить. Но это вот записывание крошечных кусочков было пять лет моей жизни. А само Семимирье - моя жизнь целиком, от и до. И вдруг всё записанное, все подтверждения о том, что она вообще была, исчезли.
И вот сегодня я нашла файлы Сказания в почте! Такое облегчение, что я даже не могу его выразить. Они есть, есть рассуждения об истории, и два варианта первой книги, и разные версии глав, и невозможное количество не вошедших никуда деталей. Никуда не делось то, на что я сейчас опираюсь, когда пишу и читаю и просто живу. Оно здесь. Хочется возжечь свечки рядом с компом и возблагодарить всех богов, которые прошли рядом)
Я нашла в старых папках на мэйле файлы "Сказания". Оказывается, я 2006 их зачем-то отослала себе и забыла уже давно, конечно. А они там висят.
Не знаю, что можно сказать. Просто я ведь так и не смогла восстановить данные с мёртвого ноута, они сгорели полностью, хотя я сделала всё что могла. Большую часть сказок я сняла с дневников и имэйлов, Тета вообще сохранилась полностью на отдельном дайри. Нет, кое-что, какие-то записи пропали, но в целом у меня осталось немало. А вот Сказание... как бы объяснить. Это тот случай, где знание сюжета не поможет: там были блоки истории, обрывки - слишком много, чтобы переписать с памяти, двести страниц исторических фактов и подборок, характеристик героев, аналогий. Описание созвездий, костюмов, даже то, как готовят в каждом регионе. Словарь, таблица браков и родства, география с отсылками на то, как и когда заключались союзы. Всё это невозможно сделать заново. Нереально восстановить каждое слово и линию. Я понимала, что написать так, как нужно, пока не могу, и просто вписывала информацию - чтобы не забыть потом, придать верную форму и закончить.
Потом мой ноут внезапно скончался, и всё упало вместе с ним. Как можно по памяти поднять такое количество текста? Да никак. Я нигде не выкладывала ни кусочка, только пару околосюжетных страничек, которые и в текст-то не вошли. Я не часто пишу о Сказании именно потому, что ещё не время и не место, да и вообще... ну, нечего пока говорить. Но это вот записывание крошечных кусочков было пять лет моей жизни. А само Семимирье - моя жизнь целиком, от и до. И вдруг всё записанное, все подтверждения о том, что она вообще была, исчезли.
И вот сегодня я нашла файлы Сказания в почте! Такое облегчение, что я даже не могу его выразить. Они есть, есть рассуждения об истории, и два варианта первой книги, и разные версии глав, и невозможное количество не вошедших никуда деталей. Никуда не делось то, на что я сейчас опираюсь, когда пишу и читаю и просто живу. Оно здесь. Хочется возжечь свечки рядом с компом и возблагодарить всех богов, которые прошли рядом)
летописец " Hunting words I sit all night."
На химии случилось практическое занятие: вместо увлекательной двухчасовой лекции про ионные и ковалентные связи мы работали в лаборатории. К сожалению, не в той, где тарантул и черепа-) но зато там оказались застеклённые отделения, в которых нужно варить зелье греть смеси. Мы должны были сделать биодизель из масла и раствора чего-то; в основном, вся работа состояла в том, чтобы пипеткой переливать несчастные 10ml масла и раствора из одного пузырька в другой. Я решила, что, наверное, наконец-то разобралась с химией, но в какой-то момент мой биодизель вспенился, покрылся грязно-оранжевыми хлопьями и полез из пробирки. "Интересно," сказала профессор, "очень интересно," и что-то сделала, после чего пена пропала, а хлопья осели. Больше ничего забавного не произошло, и я даже нацедила полпробирки приличного биодизеля.
На поэзии я сижу ровно перед студентом, который постоянно засыпает! И это ещё не самое страшное - вполне понимаю желание человека выспаться под рассказ лектора) но ведь он ещё и храпит. Представьте: сидите вы, мирно конспектируя что-нибудь про Роберта Фроста, и тут слышите с задней парты - "хррр-сшш, хрр". И так минут пять, пока вдруг преподаватель не заговорит громче.
На поэзии я сижу ровно перед студентом, который постоянно засыпает! И это ещё не самое страшное - вполне понимаю желание человека выспаться под рассказ лектора) но ведь он ещё и храпит. Представьте: сидите вы, мирно конспектируя что-нибудь про Роберта Фроста, и тут слышите с задней парты - "хррр-сшш, хрр". И так минут пять, пока вдруг преподаватель не заговорит громче.
воскресенье, 11 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Существует мнение, что Сиэтл - самый пасмурный и дождливый город США. Исключительно с точки зрения статистики, это неправда - мы всего лишь на четвёртом месте, но я скажу вам как житель: нам и этого вполне хватает! Представьте тяжёлое, серое, клубящееся небо, сырой воздух, постоянная морось. И так день за днём, несколько недель видно только хмурые облака и полумрак. К концу зимы накапливается усталость, даже зелень везде не радует. Все пьют кофе и едят шоколад. Внезапно солнечный день кажется праздником. Сегодня выдался как раз такой. Ярко-синее небо выглядит почти непривычно: оказывается, я уже почти забыла, что оно такого цвета, и вообще - что всё вокруг полно разных красок. Везде цветы, почему-то в этом году сажают тюльпаны, например, вот такие:

Или вот:

А вот летописец и латте в одной чудесной кофейне, о которой я обязательно напишу отдельный пост:


Или вот:

А вот летописец и латте в одной чудесной кофейне, о которой я обязательно напишу отдельный пост:

среда, 07 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Вот, каникулы закончились и я снова в колледже. То ли зимняя четверть оказалась напряжённой, то ли правда в этот раз отдых урезали, но возвращаться неожиданно сложно. Я бы ещё несколько дней подождала-) а надо опять просыпаться рано утром, собираться, идти на оставовку и всё такое. Хотя, конечно, я рада вернуться - ведь каждую четверть новые предметы, новые курсы, и никогда не угадаешь, что именно в них будет. Это всегда отчасти сюрприз.
В этой четверти у меня довольно странное расписание. Во-первых, как бы я оттягивала на потом, мне нужно два курса естественных наук, и я, собравшись с духом, решилась взять их сейчас. Надо сказать, что в принципе у меня никогда не было особых проблем с каким-то предметом - да, алгебра мне нравилась совсем не так, как английский, но в общем и целом... терпимо и где-то даже забавно. Однако химия, физика и прочее были и остаются белым пятном на моей карте мира. Но дальше откладывать не получилось, так что я записалась на сдвоенные занятия - основы химии, биологии и экологии, которые дают общую перспективу предметов и не углубляются во всякие тонкости. Второй сюрприз был история края, соответственно нашего славного штата и прилегающих территорий. Сама история мне действительно интересна: я люблю город, мне любопытно о нём узнать побольше, а профессор расскажет гораздо больше, чем можно самостоятельно найти в библиотеках. Единствення проблема - как раз профессор; почитав отзывы, я поняла, что она "абсолютно чокнутая старушка". По словам студентов, естественно! Но для подозрений мне хватило и этого.
Всё ещё под впечатлением, я пришла в класс чуть пораньше - и правильно сделала. Понимаете, колледж находится не в одном здании, а как бы составлен из нескольких корпусов. Между некоторыми есть мосты и площадки, и не так уж эти корпусы далеко друг от друга, но всё равно если вы не знаете, куда идти, то рискуете бродить как Моисей в поисках святой земли. Может, не сорок лет, но минут пятнадцать точно. Так что в первые пару дней занятий, особенно если лекции утром, на опоздания смотрят сквозь пальцы. Но только не профессор Н.! Как она напустилась на бедную студентку, добравшуюся до аудитории на три минуты позже! Потом целый час мы слушали зачем-то историю её жизни (профессора, а не студентки) и рассказ о том, как мы должны будем убиться об историю края, чтобы быть достойными этого великого курса. Может быть, потом она оттает, но я уже чувствую, это будет тяжёлая четверть.
читать дальше
В этой четверти у меня довольно странное расписание. Во-первых, как бы я оттягивала на потом, мне нужно два курса естественных наук, и я, собравшись с духом, решилась взять их сейчас. Надо сказать, что в принципе у меня никогда не было особых проблем с каким-то предметом - да, алгебра мне нравилась совсем не так, как английский, но в общем и целом... терпимо и где-то даже забавно. Однако химия, физика и прочее были и остаются белым пятном на моей карте мира. Но дальше откладывать не получилось, так что я записалась на сдвоенные занятия - основы химии, биологии и экологии, которые дают общую перспективу предметов и не углубляются во всякие тонкости. Второй сюрприз был история края, соответственно нашего славного штата и прилегающих территорий. Сама история мне действительно интересна: я люблю город, мне любопытно о нём узнать побольше, а профессор расскажет гораздо больше, чем можно самостоятельно найти в библиотеках. Единствення проблема - как раз профессор; почитав отзывы, я поняла, что она "абсолютно чокнутая старушка". По словам студентов, естественно! Но для подозрений мне хватило и этого.
Всё ещё под впечатлением, я пришла в класс чуть пораньше - и правильно сделала. Понимаете, колледж находится не в одном здании, а как бы составлен из нескольких корпусов. Между некоторыми есть мосты и площадки, и не так уж эти корпусы далеко друг от друга, но всё равно если вы не знаете, куда идти, то рискуете бродить как Моисей в поисках святой земли. Может, не сорок лет, но минут пятнадцать точно. Так что в первые пару дней занятий, особенно если лекции утром, на опоздания смотрят сквозь пальцы. Но только не профессор Н.! Как она напустилась на бедную студентку, добравшуюся до аудитории на три минуты позже! Потом целый час мы слушали зачем-то историю её жизни (профессора, а не студентки) и рассказ о том, как мы должны будем убиться об историю края, чтобы быть достойными этого великого курса. Может быть, потом она оттает, но я уже чувствую, это будет тяжёлая четверть.
читать дальше
пятница, 02 апреля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Так странно.
Ведь за всю жизнь никто не любил меня. В сказках герою дают один шанс - иди и ищи, найди того, кто полюбит тебя, и ты спасёшься. А я всегда почему-то оказываюсь на краю: пытаюсь сохранять спокойствие, когда всё рушиться, отвечаю за кого-то, это всегда моё дело. Только я не подхожу, я уже давным-давно за этим краем и лечу в пропасть, потому что никто не спас меня. Никому в голову бы не пришло, что мне это нужно.
Если бы не то, что я вижу своими глазами, мне казалось бы по-прежнему, что любовь - это правда только в сказках бывает, так что бесполезно нервничать: мы все одиноки и больно всегда. Но нет, это моя ошибка. В такой истории мне не победить. Я ведь так и не нашла того, что любил бы меня, не спаслась. Просто... за всю мою жизнь сколько городов, разных мест, разных людей. И ни разу я не стала важной для кого-то.
Зато теперь я не знаю даже, чего боюсь. Теперь не теряю контроль над собой, не злюсь, не плачу, не нервничаю по пустякам. Вот и исполнилось моё желание, теперь я, конечно, не буду как раньше беспомощна перед очередным препятствием. Теперь я умею быть очень милой. Не отступать. Работать. Я могу быть талантливой в некоторых вещах и делать другие, менее важные, на приличном уровне.
Я бы выбралась сама. Я бы смогла уцепиться, если бы только всё это умела чуть-чуть раньше... если бы. А так я уже упала, уже сломалась. Проиграла; но можно бежать так быстро, что это поражение не достанет меня. Убегать от него, пока можно.
И всё-таки, как странно. Как странно.
Ведь за всю жизнь никто не любил меня. В сказках герою дают один шанс - иди и ищи, найди того, кто полюбит тебя, и ты спасёшься. А я всегда почему-то оказываюсь на краю: пытаюсь сохранять спокойствие, когда всё рушиться, отвечаю за кого-то, это всегда моё дело. Только я не подхожу, я уже давным-давно за этим краем и лечу в пропасть, потому что никто не спас меня. Никому в голову бы не пришло, что мне это нужно.
Если бы не то, что я вижу своими глазами, мне казалось бы по-прежнему, что любовь - это правда только в сказках бывает, так что бесполезно нервничать: мы все одиноки и больно всегда. Но нет, это моя ошибка. В такой истории мне не победить. Я ведь так и не нашла того, что любил бы меня, не спаслась. Просто... за всю мою жизнь сколько городов, разных мест, разных людей. И ни разу я не стала важной для кого-то.
Зато теперь я не знаю даже, чего боюсь. Теперь не теряю контроль над собой, не злюсь, не плачу, не нервничаю по пустякам. Вот и исполнилось моё желание, теперь я, конечно, не буду как раньше беспомощна перед очередным препятствием. Теперь я умею быть очень милой. Не отступать. Работать. Я могу быть талантливой в некоторых вещах и делать другие, менее важные, на приличном уровне.
Я бы выбралась сама. Я бы смогла уцепиться, если бы только всё это умела чуть-чуть раньше... если бы. А так я уже упала, уже сломалась. Проиграла; но можно бежать так быстро, что это поражение не достанет меня. Убегать от него, пока можно.
И всё-таки, как странно. Как странно.
пятница, 19 марта 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
…А время шло, и память становилась не тоньше – но дальше. Холод, замерший у костей, уснул под солнцем, потому что пришло лето. Можно разлюбить и тебя; можно, но кому от того легче? Забвение хрупко, и хоть на бритвенно-острые воспоминания ложится траурная вуаль, её лезвие так же смертоносно. Понимаешь, ностальгия – это не совсем безобидное чувство. Это не перечитывание старых писем, не перелистывание фотоальбома и не трёхчасовые беседы “а помнишь, как в шестьдесят втором…” с другом. Это закрыть глаза – и полыхнёт под веками пожар, сердце прошьёт огненная игла, и твоё имя, произнесённое шёпотом, захлестнётся на горле. Каждый раз, когда отступает ломкая весенняя прохлада, я возвращаюсь к тебе, и раскалённый воздух вокруг колышется, расслаивается, дрожит, и раскалывается как стекло: в сломах проступают миражи. Твой смех, твой силуэт, озарённый полуденным сиянием.
Злое летнее золото просвечивает в каждом движении, каждой черте – сияет янтарь в глазах, бронза в тёмных блестящих волосах, в светлой коже медовый отблик. Пахнет дорожной пылью, нагретым металлом, яблоками. Руки тонкие, твёрдые и горячие - им знакомы струны и перо, кисть и оружие. Они умеют исцелять и ковать крылатые венцы, плести колдовские нити и собирать травы. Порой кажется, что за одно прикосновение, за мимолётное тепло пальцев на плече стоит жить и умереть. И одним взмахом эта рука сокрушает вековые преграды, сминает любое сопротивление. Жуть накатывает, когда ясно становится, насколько велика твоя сила. Ярость твоя – как река, спокойная, гладкая поверхность, и её неостановимая мощь движется неотвратимо и стремительно: текут, свиваясь спиралями в водовороты, тёмно-зелёные волны, дробится солнце в непроглядно-синей воде, со дна поднимаются ленточки ила и водорослей. В глубине, под искрящейся рябью, несётся к морю глубинное течение.
Ты везде: в полыхающей плотным, сухим жаром пустыне, где лиги и лиги, сколько хватит глаз - жёлтое, серое, золотистое, бурое, красное и палевое. Жёсткая скудная почва, горячие камни, клочья травы и кипящая жизнь: маленькая, юркая, с зоркими немигающими глазами. Зависший в высоте ястреб - в его оперении ветер и солнце; сама же земля полна гибких ящериц и змей. У океанского берега, где над вознёсшимся в небо обрывом миражом стынет зыбкий в трепещущем воздухе город. Шпили, башни и стены его незапятнано белоснежны, трубы поют серебряно и звонко, вьются знамёна. Даже в мегаполисах, над расплавленным асфальтом ты летишь, сияя тёмным янтарём волос, улыбкой завоёвывая царство, и все громады небоскрёбов, пластиково-металлические конструкции кажутся неуклюжими, бессмысленными, всё вокруг проваливается в пепел - только ты и есть, только тебя и видишь. Но твоя власть не над земными пределами имеет значение, а над душами людей. Кто сможет не любить тебя? Даже враги твои, нанося последний удар, оборвут не твою жизнь - разобьют собственное сердце. Одной встречей, одним разговором ты ломаешь фундамент чужих жизней; о, как благородны твои цели - и как убийственно это благородство! Твоя воля перекраивает ткань реальности, переплавляет свинец в золото и обращает воду в вино. Только как потом жить с душой, обнажённой и открытой, ослеплённой слишком ярким светом?..
Иногда мниться: ты смерть, спустившаяся в мир. Нет, не тот призрак в чёрном плаще, крадущийся в темноте, а настоящая золотоглазая гибель, идущая среди бела дня, накрепко сплавленная с бессмертием. Что уж лучше - жизнь в мире, который знаком нам, пусть грязью и холодом, или наркотическое мучительное умирание в свободном полёте твоих идеалов. Небеса не созданы для людей: слишком высоко, слишком холодно, слишком яркое солнце и воздухом невозможно дышать. Но ты поднимаешься, и поднимаешь за собой мир, обрекая его на спасение.
Хотелось бы знать, как это - целовать тебя. Горячи ли твои губы? Правда ли, что они на вкус - клеверовый сок и морская соль? Только кто тебя осмелиться поцеловать, если даже и умереть за тебя не посмеют. Коснуться твоего рукава и то святотатство. Как тебе это - быть иконой? Покоя тебе не достичь: слишком уж многие любили тебя. В какой жизни ты поймёшь, что и любовь - твоё проклятье? Когда ты устанешь от череды смертей, горящего в зрачках золота и выжигающего пламени в сердце? Такие, как ты, не умеют сдаваться; вы умираете, вычерпав себя до дна.
Не скажу: "люблю". Только пожелаю: живи и умирай, но не ломайся. Если боль в тебе перевесит надежду, твоя сила будет слишком страшна, слишком разрушительна. Лето выйдет из берегов, поглотит мир и захлебнётся в собственной травяной крови.
Злое летнее золото просвечивает в каждом движении, каждой черте – сияет янтарь в глазах, бронза в тёмных блестящих волосах, в светлой коже медовый отблик. Пахнет дорожной пылью, нагретым металлом, яблоками. Руки тонкие, твёрдые и горячие - им знакомы струны и перо, кисть и оружие. Они умеют исцелять и ковать крылатые венцы, плести колдовские нити и собирать травы. Порой кажется, что за одно прикосновение, за мимолётное тепло пальцев на плече стоит жить и умереть. И одним взмахом эта рука сокрушает вековые преграды, сминает любое сопротивление. Жуть накатывает, когда ясно становится, насколько велика твоя сила. Ярость твоя – как река, спокойная, гладкая поверхность, и её неостановимая мощь движется неотвратимо и стремительно: текут, свиваясь спиралями в водовороты, тёмно-зелёные волны, дробится солнце в непроглядно-синей воде, со дна поднимаются ленточки ила и водорослей. В глубине, под искрящейся рябью, несётся к морю глубинное течение.
Ты везде: в полыхающей плотным, сухим жаром пустыне, где лиги и лиги, сколько хватит глаз - жёлтое, серое, золотистое, бурое, красное и палевое. Жёсткая скудная почва, горячие камни, клочья травы и кипящая жизнь: маленькая, юркая, с зоркими немигающими глазами. Зависший в высоте ястреб - в его оперении ветер и солнце; сама же земля полна гибких ящериц и змей. У океанского берега, где над вознёсшимся в небо обрывом миражом стынет зыбкий в трепещущем воздухе город. Шпили, башни и стены его незапятнано белоснежны, трубы поют серебряно и звонко, вьются знамёна. Даже в мегаполисах, над расплавленным асфальтом ты летишь, сияя тёмным янтарём волос, улыбкой завоёвывая царство, и все громады небоскрёбов, пластиково-металлические конструкции кажутся неуклюжими, бессмысленными, всё вокруг проваливается в пепел - только ты и есть, только тебя и видишь. Но твоя власть не над земными пределами имеет значение, а над душами людей. Кто сможет не любить тебя? Даже враги твои, нанося последний удар, оборвут не твою жизнь - разобьют собственное сердце. Одной встречей, одним разговором ты ломаешь фундамент чужих жизней; о, как благородны твои цели - и как убийственно это благородство! Твоя воля перекраивает ткань реальности, переплавляет свинец в золото и обращает воду в вино. Только как потом жить с душой, обнажённой и открытой, ослеплённой слишком ярким светом?..
Иногда мниться: ты смерть, спустившаяся в мир. Нет, не тот призрак в чёрном плаще, крадущийся в темноте, а настоящая золотоглазая гибель, идущая среди бела дня, накрепко сплавленная с бессмертием. Что уж лучше - жизнь в мире, который знаком нам, пусть грязью и холодом, или наркотическое мучительное умирание в свободном полёте твоих идеалов. Небеса не созданы для людей: слишком высоко, слишком холодно, слишком яркое солнце и воздухом невозможно дышать. Но ты поднимаешься, и поднимаешь за собой мир, обрекая его на спасение.
Хотелось бы знать, как это - целовать тебя. Горячи ли твои губы? Правда ли, что они на вкус - клеверовый сок и морская соль? Только кто тебя осмелиться поцеловать, если даже и умереть за тебя не посмеют. Коснуться твоего рукава и то святотатство. Как тебе это - быть иконой? Покоя тебе не достичь: слишком уж многие любили тебя. В какой жизни ты поймёшь, что и любовь - твоё проклятье? Когда ты устанешь от череды смертей, горящего в зрачках золота и выжигающего пламени в сердце? Такие, как ты, не умеют сдаваться; вы умираете, вычерпав себя до дна.
Не скажу: "люблю". Только пожелаю: живи и умирай, но не ломайся. Если боль в тебе перевесит надежду, твоя сила будет слишком страшна, слишком разрушительна. Лето выйдет из берегов, поглотит мир и захлебнётся в собственной травяной крови.
понедельник, 15 марта 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Пятьдесят фактов - от Stirtch. Если вы не в курсе, то это очень, очень много ^^
Ксати, для сравнения - здесь лежат сорок фактов, написанные три с половиной года назад. Я честно не читала их, пока не закончила все новые. А потом было интересно посмотреть.
1. Я летописец.
2. На данный момент я живу в Сиэтле. Это первый город, где я почувствовала себя дома.
3. А ещё именно здесь я научилась пить кофе и носить шарфы. Сейчас и то, и другое стало частью моей повседневности, от которой было бы сложно отказаться.
4. Я вообще на редкость трепетно отношусь к таким маленьким традициям - кофе с корицей по утрам, медитация вечером,пятничный чай и тому подобное. Думаю, что в жизни большинста из нас и так слишком многое меняется слишком быстро, и мы имеем право на островки неизменности.
5. Я глубоко убеждена, что именно они, эти мелочи и детали, помогают сохранить человечность - старые письма, смешные привычки.
6. Раньше мне казалось, что я совсем не меняюсь. Тем не менее, оглядываясь на несколько лет назад, я понимаю, что была другим человеком.
7. И это изменение меня освободило. Во всяком случае, горизонты открылись.
8. Всё, что меня волновало раньше - история Семимирья. Теперь мне интересны украшения из проволоки, портреты, танцы, общение, психология, спорт, языки, самодельные конфеты и чайные смеси. И, конечно, новый аспект творчества:
9. Я пишу сказки. Больше всего процесс написания напоминает мне фотографию: вы ходите вокруг объекта или модели, примеряете ракурсы, оцениваете свет и тени, а потом щёлк! И появляется кадр живого мира, который вы можете показать другим.
10. Вообще, наибольшую часть информации я воспринимаю и выражаю именно сквозь тексты.
там ещё много
Распространениезаразы флэшмоба добровольно и по желанию) кто ещё не заполнил - прошу.
Ксати, для сравнения - здесь лежат сорок фактов, написанные три с половиной года назад. Я честно не читала их, пока не закончила все новые. А потом было интересно посмотреть.
1. Я летописец.
2. На данный момент я живу в Сиэтле. Это первый город, где я почувствовала себя дома.
3. А ещё именно здесь я научилась пить кофе и носить шарфы. Сейчас и то, и другое стало частью моей повседневности, от которой было бы сложно отказаться.
4. Я вообще на редкость трепетно отношусь к таким маленьким традициям - кофе с корицей по утрам, медитация вечером,пятничный чай и тому подобное. Думаю, что в жизни большинста из нас и так слишком многое меняется слишком быстро, и мы имеем право на островки неизменности.
5. Я глубоко убеждена, что именно они, эти мелочи и детали, помогают сохранить человечность - старые письма, смешные привычки.
6. Раньше мне казалось, что я совсем не меняюсь. Тем не менее, оглядываясь на несколько лет назад, я понимаю, что была другим человеком.
7. И это изменение меня освободило. Во всяком случае, горизонты открылись.
8. Всё, что меня волновало раньше - история Семимирья. Теперь мне интересны украшения из проволоки, портреты, танцы, общение, психология, спорт, языки, самодельные конфеты и чайные смеси. И, конечно, новый аспект творчества:
9. Я пишу сказки. Больше всего процесс написания напоминает мне фотографию: вы ходите вокруг объекта или модели, примеряете ракурсы, оцениваете свет и тени, а потом щёлк! И появляется кадр живого мира, который вы можете показать другим.
10. Вообще, наибольшую часть информации я воспринимаю и выражаю именно сквозь тексты.
там ещё много
Распространение
среда, 10 марта 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Теряюсь, когда меня спрашивают, как дела. Честный ответ колеблется где-то между "прекрасно" и "натуральный ад". Пребываю в каком-то наркотическом состоянии - то ли очень хорошо, то ли очень плохо. С одной стороны, будущее уже не видится одним большим чёрным провалом =) и желание упасть в гроб и накрыться крышкой, только бы завтра не наступило, пропало. Теперь-то я знаю истину - всё будет просто замечательно))!
С другой стороны... сложнее. Дело в том, что мне нравится определённый уровень стресса в жизни. Например, интенсивная учёба, чтобы справиться можно было на отлично едва-едва, немного заходя за границу привычного напряжения. Многошаговые задачи, можно несколько одновременно) короче, что-то, требующее затрат энергии больше среднего. Без этого я начинаю скучать, грустить, ныть и впадаю в анабиоз, а это неинтересно и вредно.
С колледжем отчасти стало проще: я беру максимум классов, в полтора раза больше, чем принято. Вместе со всем остальным это действительно была неплохая нагрузка - интересно, достаточно сложно, чтобы не разочароваться, и регулярные завалы работы для экстрима. Мне и теперь интересно - и не только ради оценок, просто потому, что я люблю учиться и слушать, как умный человек рассказывает о своём предмете) и я готова часами сидеть, внимая и записывая. А теперь осознаётся, что я уже привыкла и мне не трудно. Ну ни капельки. Самое главное - уловить ритм, по которому всё движется, и втянуться, а потом ничего сложного нет. Но столько нерастраченной энергии, невысказанных идей, и даже записать не получается! Аналогия: вычерпывать море ложечкой для сахара. Ты сидишь на берегу, кап, кап, по чуть-чуть, осторожно, не расплескать, и вдруг раз - волна накрывает с головой, оглушает, пена, соль, солнце сквозь сине-зелёное, ты стоишь как дурак и смотришь на громадное и сияющее. Куда уж тут ложечки! Столько всего думается и видится, что мне до дрожи страшно пропустить: а вдруг не увижу, не побываю, не почувствую, не расскажу. Цепляюсь за всё, что подвернётся первым, всё что вижу, пытаюсь удержать, а потом вижу что-то ещё и хватаю уже это. Потому что ведь такое!.. ух!.. хочу-хочу-хочу!
...успокоиться надо. Это был подарок без инструкции в коробке).
***
А вот в порядке любопытного факта. Знаете ли вы, что когда преобладающей властью в стране обладают республиканцы, становятся популярными фильмы про зомби, а когда демократы - то про вампиров? Я считаю, что это прекрасная, восхитительная находкане проводить параллелей, не проводить параллелей =_=.
С другой стороны... сложнее. Дело в том, что мне нравится определённый уровень стресса в жизни. Например, интенсивная учёба, чтобы справиться можно было на отлично едва-едва, немного заходя за границу привычного напряжения. Многошаговые задачи, можно несколько одновременно) короче, что-то, требующее затрат энергии больше среднего. Без этого я начинаю скучать, грустить, ныть и впадаю в анабиоз, а это неинтересно и вредно.
С колледжем отчасти стало проще: я беру максимум классов, в полтора раза больше, чем принято. Вместе со всем остальным это действительно была неплохая нагрузка - интересно, достаточно сложно, чтобы не разочароваться, и регулярные завалы работы для экстрима. Мне и теперь интересно - и не только ради оценок, просто потому, что я люблю учиться и слушать, как умный человек рассказывает о своём предмете) и я готова часами сидеть, внимая и записывая. А теперь осознаётся, что я уже привыкла и мне не трудно. Ну ни капельки. Самое главное - уловить ритм, по которому всё движется, и втянуться, а потом ничего сложного нет. Но столько нерастраченной энергии, невысказанных идей, и даже записать не получается! Аналогия: вычерпывать море ложечкой для сахара. Ты сидишь на берегу, кап, кап, по чуть-чуть, осторожно, не расплескать, и вдруг раз - волна накрывает с головой, оглушает, пена, соль, солнце сквозь сине-зелёное, ты стоишь как дурак и смотришь на громадное и сияющее. Куда уж тут ложечки! Столько всего думается и видится, что мне до дрожи страшно пропустить: а вдруг не увижу, не побываю, не почувствую, не расскажу. Цепляюсь за всё, что подвернётся первым, всё что вижу, пытаюсь удержать, а потом вижу что-то ещё и хватаю уже это. Потому что ведь такое!.. ух!.. хочу-хочу-хочу!
...успокоиться надо. Это был подарок без инструкции в коробке).
***
А вот в порядке любопытного факта. Знаете ли вы, что когда преобладающей властью в стране обладают республиканцы, становятся популярными фильмы про зомби, а когда демократы - то про вампиров? Я считаю, что это прекрасная, восхитительная находка
понедельник, 08 марта 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Весна - странное время, у меня к ней двойственные чувства. С одной стороны, явное пробуждение, стронувшийся после зимы лёд. С другой - чуждость, которую я ощущаю к этому времени: как оказаться посреди сказочного бала не Золушкой - а вообще посторонним из другой сказки. Но за зиму накапливается такая усталость, что такое изменение к лучшему. В этом году, впрочем, не получилось и так. Вышло странно: осенью начался дождь и продолжался, мне кажется, без перерывов, ворвался в февраль из октября. И все недели между ними были сплошная серая морось, ливень, тучи, вода, вода. Ни одного солнечного дня. И потом вдруг резко, без всякого перехода, началась весна. Внезапно зацвели сакуры и яблони, на озере распустились нарциссы и крокусы, магнолии и олеандры. Зима по календарю - и всё цветёт... ни одного снежного дня.
Изматывает количество идей: не могу выловить единую цепь, увидеть нить между всеми ними. Безумно жалко тех файлов с мёртвого ноута - обычно я перечитываю старое перед началом работы.А сейчас открываю пустую страницу и ничего не пишется, и это изматывает. Хочется высказать историю, я чувствую, как она давит на меня, но ничего не получается, не складывается в единую картину. С ума схожу с этой повестью - будто что-то ускользает от меня, но что я упускаю?..
Изматывает количество идей: не могу выловить единую цепь, увидеть нить между всеми ними. Безумно жалко тех файлов с мёртвого ноута - обычно я перечитываю старое перед началом работы.А сейчас открываю пустую страницу и ничего не пишется, и это изматывает. Хочется высказать историю, я чувствую, как она давит на меня, но ничего не получается, не складывается в единую картину. С ума схожу с этой повестью - будто что-то ускользает от меня, но что я упускаю?..
четверг, 04 марта 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Мне показалось, что некоторые вопросы либо бесполезны, либо ответить на них точно почти невозможно. Например: "кажутся ли ваши проявления эмоций странными другим людям"? Мой ответ - я их не проявляю, и у меня, соответственно, нет подобных проблем; но такой опции не предусмотрено. "Не считают ли вас холодным, излишне отстранённым человеком?" - опять же, откуда мне знать, кто и кем меня считает. Может быть, а может, и нет. Никогда не спрашивала) так что снова щёлкаю наугад. "У вас необычный режим сна?" - не думала, что это имеет значение... И так далее. Ну, хоть MBTI определили правильно.
Your Aspie score: 108 of 200
Your neurotypical (non-autistic) score: 70 of 200
You are very likely an Aspie
Your MBTI type: INTP

Your Aspie score: 108 of 200
Your neurotypical (non-autistic) score: 70 of 200
You are very likely an Aspie
Your MBTI type: INTP
вторник, 02 марта 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Однажды шёл по тёмному-тёмному лесу бард меланхолической наружности и тонкой душевной организации. Вдруг навстречу ему выскочил огромный оборотень.
- Я тебя съем! - зарычал он, - Очень уж я голоден сегодня, а ты, бард, мне как раз на ужин и пригодишься.
- Разве вы не знаете, что нельзя охотиться на сказителей? - поинтересовался бард.
- Глупые суеверия! - фыркнул оборотень, - Средневековье!
- Суеверия? Да нет, - улыбнулся бард, - Всего-то техника безопасности.
И задушил оборотня серебряной струной.
- Я тебя съем! - зарычал он, - Очень уж я голоден сегодня, а ты, бард, мне как раз на ужин и пригодишься.
- Разве вы не знаете, что нельзя охотиться на сказителей? - поинтересовался бард.
- Глупые суеверия! - фыркнул оборотень, - Средневековье!
- Суеверия? Да нет, - улыбнулся бард, - Всего-то техника безопасности.
И задушил оборотня серебряной струной.
четверг, 18 февраля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
вторник, 16 февраля 2010
летописец " Hunting words I sit all night."
Если бы мы были вместе, нам покорился бы весь мир - опустился бы на колени, лёг в наши сплетённые пальцы. Мы шли бы по ветру, шагали бы по воде, время расступилось бы перед нами – если бы только мы встретились. Знаешь, я ведь помню и вижу тебя так, словно твой облик впечатался в мой разум и душу глубже, чем моя собственная суть: мне знакома властная складка у твоих губ, крылатые брови, и во взгляде – северное небо, холодное море, вьюга и высота январского горизонта.
Мы предназначены друг другу судьбой; мне снится, как ты смотришь на солнце, золото заливает плечи, струящиеся по ветру светлые пряди, белый плащ. Я думаю: может быть, так и лучше – никогда не видеть твоего лица, не целовать королевской линии твоих губ, не касаться решительных бровей, не видеть, как ты улыбаешься, сжимая мою руку, когда мы стоим на гребне мира, на изломе эпохи. Потому что буря спит в твоём сердце, мрак дремлет в моей душе.
Всё-таки между нами натянута нить; однажды я проснусь от неясной тревоги, добреду до окна и опущу голову на руки. Буду шептать: дыши, дыши, вставай и сражайся, солнце моё, ты не смеешь сдаваться, пока я живу. Я вижу лиги океана, огни городов, и ты где-то там почувствуешь мой призрак за своим плечом. Дыши! Живи!
Где-то ты властвуешь, любовь моя, держишь свору штормов в сжатой руке, где-то зима покоряется тебе. Бледные тени вьются у твоих ног, хлопают соколиные крылья в воздухе, рвутся в погоню волчьи призраки, звенят широкие браслеты и пояс в серебре. Волосы полны снежинок и пахнут солью и горными цветами. На твоём венце иней, и на твоих ресницах, и плащ хрустит от мороза, но ты обнимаешь меня – и нет холода от твоего прикосновения. Во дни печали, во времена мрака я думаю о тебе: закрываю глаза и представляю, будто слышу твоё дыхание и чувствую, как твои пальцы сжимают мою ладонь. Всё небо в твоём взгляде; всё море в твоих глазах. Солнце моё, солнце!.. шепчу я, как молитву повторяя твоё имя, и тьма отступает. Я побеждаю с мыслью о тебе, я сражаюсь ради твоей памяти.
Любовь моя венценосная, северное солнце моё, быть может, мы встретимся – нам на счастье, на проклятье миру. И тогда я обещаю тебе вечность, как ты обещаешь мне власть над нею. Мы пройдём по небесам, полным снега и света, счастливые и бессмертные. Молиться ли мне об этом, или о том, чтобы норны развели в стороны наши нити, не позволили пересечься?..
Если мы не встретимся, моя радость, то жизнь потечёт как текла ранее: реки не выйдут из берегов, не станет кровью вода и золотом свинец, не нальётся ядом стебель пшеницы и не зацветут яблони в середине зимы. Просто ты проживёшь великую жизнь, ибо так уж заведено, что есть рождённые повелевать, и ты – из них. Под твоей рукой свернётся тьма; быть может, ты даже не заметишь, как удерживаешь её от последнего рывка. А потом в назначенный час ты ляжешь в могилу – с мечом в руке, впрочем, с короной на голове. Я умру по-другому, на ином континенте, Белая Свора взвоет над моим следом, но всё закончится. Мы родимся снова, и снова разойдёмся, не увидев друг друга, пока не изойдут золой и травой наши жизни, и мы, отделённые от мира водой и светом, не сомкнём пальцы на чаше - на острове, где воздух бел от снега и яблочных лепестков, сладок от мёда.
…А если всё же наши пути пересекутся здесь, всё моё предвидение будет разменной монетой, медным грошом. Поэтому – просто дыши, радость моя, просто дыши…
Мы предназначены друг другу судьбой; мне снится, как ты смотришь на солнце, золото заливает плечи, струящиеся по ветру светлые пряди, белый плащ. Я думаю: может быть, так и лучше – никогда не видеть твоего лица, не целовать королевской линии твоих губ, не касаться решительных бровей, не видеть, как ты улыбаешься, сжимая мою руку, когда мы стоим на гребне мира, на изломе эпохи. Потому что буря спит в твоём сердце, мрак дремлет в моей душе.
Всё-таки между нами натянута нить; однажды я проснусь от неясной тревоги, добреду до окна и опущу голову на руки. Буду шептать: дыши, дыши, вставай и сражайся, солнце моё, ты не смеешь сдаваться, пока я живу. Я вижу лиги океана, огни городов, и ты где-то там почувствуешь мой призрак за своим плечом. Дыши! Живи!
Где-то ты властвуешь, любовь моя, держишь свору штормов в сжатой руке, где-то зима покоряется тебе. Бледные тени вьются у твоих ног, хлопают соколиные крылья в воздухе, рвутся в погоню волчьи призраки, звенят широкие браслеты и пояс в серебре. Волосы полны снежинок и пахнут солью и горными цветами. На твоём венце иней, и на твоих ресницах, и плащ хрустит от мороза, но ты обнимаешь меня – и нет холода от твоего прикосновения. Во дни печали, во времена мрака я думаю о тебе: закрываю глаза и представляю, будто слышу твоё дыхание и чувствую, как твои пальцы сжимают мою ладонь. Всё небо в твоём взгляде; всё море в твоих глазах. Солнце моё, солнце!.. шепчу я, как молитву повторяя твоё имя, и тьма отступает. Я побеждаю с мыслью о тебе, я сражаюсь ради твоей памяти.
Любовь моя венценосная, северное солнце моё, быть может, мы встретимся – нам на счастье, на проклятье миру. И тогда я обещаю тебе вечность, как ты обещаешь мне власть над нею. Мы пройдём по небесам, полным снега и света, счастливые и бессмертные. Молиться ли мне об этом, или о том, чтобы норны развели в стороны наши нити, не позволили пересечься?..
Если мы не встретимся, моя радость, то жизнь потечёт как текла ранее: реки не выйдут из берегов, не станет кровью вода и золотом свинец, не нальётся ядом стебель пшеницы и не зацветут яблони в середине зимы. Просто ты проживёшь великую жизнь, ибо так уж заведено, что есть рождённые повелевать, и ты – из них. Под твоей рукой свернётся тьма; быть может, ты даже не заметишь, как удерживаешь её от последнего рывка. А потом в назначенный час ты ляжешь в могилу – с мечом в руке, впрочем, с короной на голове. Я умру по-другому, на ином континенте, Белая Свора взвоет над моим следом, но всё закончится. Мы родимся снова, и снова разойдёмся, не увидев друг друга, пока не изойдут золой и травой наши жизни, и мы, отделённые от мира водой и светом, не сомкнём пальцы на чаше - на острове, где воздух бел от снега и яблочных лепестков, сладок от мёда.
…А если всё же наши пути пересекутся здесь, всё моё предвидение будет разменной монетой, медным грошом. Поэтому – просто дыши, радость моя, просто дыши…
летописец " Hunting words I sit all night."
Очень много я читала о том, как важно уметь отпускать: чувства, отношения, места, предметы и увлечения. Но я ни разу не слышала, как ценна способность оставаться. Я научилась оставлять, и подтверждаю своим опытом - это прекрасный навык. Теперь, как только я понимаю, что что-то потеряно и востановлению не подлежит, или что настало время уходить, я мысленно переношу это в категорию воспоминаний и ухожу не оборачиваясь. Сложно объяснить, как легко можно также научится и не сожалеть: просто улыбнуться и увидеть черту между тобой и прошлым. Всё, закончено! Я умею, хотя не знаю уже, врождённое или приобретённое это умение. А вот оставаться? Этому я научиться забыла.
А ещё я в первый раз подумала, что, пожалуй, смогла бы уехать из Сиэтла и не расстроиться. Не потому, что разлюбила его - он всё ещё первый город, который я почувствовала себя дома. Я жду весны, чтобы увидеть, как зацветут яблони в университетском районе, и лета, чтбы гулять в парке и чтобы озеро наконец нагрелось и стало ярко-синим, а не по-зимнему серым. Мне нравится Сиэтл. Просто я жила здесь довольно долго и многое поняла о нём; мне кажется, что я уже готова двигаться дальше и узнавать что-то ещё, потому что в мире есть много других городов. Это не значит, что я завтра же уеду - только я думаю, что почти всему научилась и надо бы готовиться к тому, что может появится новый путь.
В порядке обновления: вопросы всё ещё можно задавать анонимно тут, а говорить своё мнение здесь.
А ещё я в первый раз подумала, что, пожалуй, смогла бы уехать из Сиэтла и не расстроиться. Не потому, что разлюбила его - он всё ещё первый город, который я почувствовала себя дома. Я жду весны, чтобы увидеть, как зацветут яблони в университетском районе, и лета, чтбы гулять в парке и чтобы озеро наконец нагрелось и стало ярко-синим, а не по-зимнему серым. Мне нравится Сиэтл. Просто я жила здесь довольно долго и многое поняла о нём; мне кажется, что я уже готова двигаться дальше и узнавать что-то ещё, потому что в мире есть много других городов. Это не значит, что я завтра же уеду - только я думаю, что почти всему научилась и надо бы готовиться к тому, что может появится новый путь.
В порядке обновления: вопросы всё ещё можно задавать анонимно тут, а говорить своё мнение здесь.