летописец " Hunting words I sit all night."
воскресенье, 02 сентября 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
Как-то Шушь Фюльх решил испечь пряники. Я раскопала залежи рукописей и нашла древний эльфийский рецепт – он назывался Волшебные Пряники, и обещал каждому, кто съест один такой, маленькое, но милое чудо. Такого мы ещё не делали, так что заинтересовались все жители Замка – кроме призрака Маркиза Гроа, отправившемуся в гости к Алхимику.
Пчёлы принесли мёд – клеверовый, гречишный и ежевичный, - кардамон и корицу. Крысы притащили две бутылки рома. Шушь Фюльх сказал, что это многовато:
- Вряд ли мы используем всё, - тактично заметил он, - По рецепту нужна всего одна Мышиная Пинта*.
- Гы-гы! - сказали крысы, - Рома много не бывает.
Мыши, вообще легко увлекающиеся, носились, пищали, вопили и бегали туда-сюда. Когда все опомнились, они уже успели засыпать стол горами орехов и сушёных ягод. Поверх изюмно-черничного слоя расположился громадный кусок лунно-жёлтого сыра.
Крысы неприлично захихикали.
- Вы уверены, что нам понадобится сыр? - поинтересовался Шушь Фюльх, очень удивлённый (хотя, зная Мышей, он мог предположить нечто подобное).
- Сыр нужен всегда и везде, - уверенно заявил большой палевый Мыш, - И чем больше, тем лучше!
- Мрр, - Шушь Фюльх прикусил кисточку хвоста и задумался, - Давайте положим его последним, после того, как всё остальное будет готово?
Конечно, это был хитрый план – отвлечь мышей, чтобы они забыли о сыре, и положить его обратно в погреб. Не самый честный выход, но ведь рецепт пряников никак не предусматривал сыра! Шушь Фюльх подозревал, что это не случайное упущение.
- Сначала надо подогреть мёд! – зажужжал Амброзий, - Это самая важная часть пряников!
- И добавить туда кардамон и корицу! - согласился Деметриус.
- И душистый перец с гвоздикой, - добавил Аврелиус.
Мыши, как и ожидалось, моментально забыли о сыре.
- Важнее всего в пряниках мука и орехи! - возмутились они, - Без них ничего не получится.
Тем временем Шушь Фюльх взял сыр и тихонько направился в погреб.
Пока его не было, мыши, крысы и пчёлы устроили своеобразное развлечение: кто впихнёт в котёл с тестом больше ингридиентов. В результате победили мыши (исключительно благодаря количеству, потому что в основном они бестолково метались, рассыпая больше изюма и клюквы на стол, чем в котёл). Потом следовали пчёлы, вылившие в тесто четыре горшочка мёда. Крысы остановились всего лишь на двух третях бутылки рома и перешли к дегустации. Так что когда Шушь Фюльх положил сыр на место и вернулся, теста оказалось в три раза больше, чем предполагалось, а крысы – в три раза веселее и разговорчивее, чем обычно. Хотя это не помешало им наравне с остальными лепить пряники – самый большой, кривой и толстый был, по их словам, изображён в виде Летучего Голландца.
***
Подводя итоги: пряников получилось столько, что мы ели их на обед, завтрак и ужин целую неделю, потом устроили Пряничный Бал (там произошла одна забавная история, напомните как-нибудь её рассказать). И даже после этого их осталось такое количество, что мы с Шушь Фюльх поехали в Старый Город и угощали там всех желающих. Мэрилин сказала, что это самые чудесные пряники в её жизни:
- Если бы можно было замесить сказку с мёдом и испечь её, она бы на вкус была точно такой, - объяснила она.
А Летучий Голландец, посыпанный ванильным сахаром, мы подарили Бабушке Розе.
*Мышиная Пинта – около четверти стакана.
Пчёлы принесли мёд – клеверовый, гречишный и ежевичный, - кардамон и корицу. Крысы притащили две бутылки рома. Шушь Фюльх сказал, что это многовато:
- Вряд ли мы используем всё, - тактично заметил он, - По рецепту нужна всего одна Мышиная Пинта*.
- Гы-гы! - сказали крысы, - Рома много не бывает.
Мыши, вообще легко увлекающиеся, носились, пищали, вопили и бегали туда-сюда. Когда все опомнились, они уже успели засыпать стол горами орехов и сушёных ягод. Поверх изюмно-черничного слоя расположился громадный кусок лунно-жёлтого сыра.
Крысы неприлично захихикали.
- Вы уверены, что нам понадобится сыр? - поинтересовался Шушь Фюльх, очень удивлённый (хотя, зная Мышей, он мог предположить нечто подобное).
- Сыр нужен всегда и везде, - уверенно заявил большой палевый Мыш, - И чем больше, тем лучше!
- Мрр, - Шушь Фюльх прикусил кисточку хвоста и задумался, - Давайте положим его последним, после того, как всё остальное будет готово?
Конечно, это был хитрый план – отвлечь мышей, чтобы они забыли о сыре, и положить его обратно в погреб. Не самый честный выход, но ведь рецепт пряников никак не предусматривал сыра! Шушь Фюльх подозревал, что это не случайное упущение.
- Сначала надо подогреть мёд! – зажужжал Амброзий, - Это самая важная часть пряников!
- И добавить туда кардамон и корицу! - согласился Деметриус.
- И душистый перец с гвоздикой, - добавил Аврелиус.
Мыши, как и ожидалось, моментально забыли о сыре.
- Важнее всего в пряниках мука и орехи! - возмутились они, - Без них ничего не получится.
Тем временем Шушь Фюльх взял сыр и тихонько направился в погреб.
Пока его не было, мыши, крысы и пчёлы устроили своеобразное развлечение: кто впихнёт в котёл с тестом больше ингридиентов. В результате победили мыши (исключительно благодаря количеству, потому что в основном они бестолково метались, рассыпая больше изюма и клюквы на стол, чем в котёл). Потом следовали пчёлы, вылившие в тесто четыре горшочка мёда. Крысы остановились всего лишь на двух третях бутылки рома и перешли к дегустации. Так что когда Шушь Фюльх положил сыр на место и вернулся, теста оказалось в три раза больше, чем предполагалось, а крысы – в три раза веселее и разговорчивее, чем обычно. Хотя это не помешало им наравне с остальными лепить пряники – самый большой, кривой и толстый был, по их словам, изображён в виде Летучего Голландца.
***
Подводя итоги: пряников получилось столько, что мы ели их на обед, завтрак и ужин целую неделю, потом устроили Пряничный Бал (там произошла одна забавная история, напомните как-нибудь её рассказать). И даже после этого их осталось такое количество, что мы с Шушь Фюльх поехали в Старый Город и угощали там всех желающих. Мэрилин сказала, что это самые чудесные пряники в её жизни:
- Если бы можно было замесить сказку с мёдом и испечь её, она бы на вкус была точно такой, - объяснила она.
А Летучий Голландец, посыпанный ванильным сахаром, мы подарили Бабушке Розе.
*Мышиная Пинта – около четверти стакана.
суббота, 01 сентября 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
Луна уронит тень поверх безмолвных гор,
И в миг увядших трав затихнет разговор
Под бледным серебром её шагов:
Пришла Вероника, царица зимних ветров.
И за волной её руки, за взмахом рукава
Умолкнет лес, укрытый в снег, и опадёт листва,
Буран уйдёт, потоки рек подёрнутся льдом,
Склонятся ивы к берегам, опутанные сном.
Снежные штормы ударят в предгорья метелью,
А к рассвету – улягутся, ожидая её повеленья,
Прижимаясь к ногам, ловя голос звонкий,
Чтоб к вечеру снова разлететься позёмкой.
У Волчьих гор одна царица, любима и светла:
Вероника, в платье из шёлка и венце из серебра,
Что является, легка и безмолвна, в конце декабря,
И снег оседает на тропах, где она прошла.
И в миг увядших трав затихнет разговор
Под бледным серебром её шагов:
Пришла Вероника, царица зимних ветров.
И за волной её руки, за взмахом рукава
Умолкнет лес, укрытый в снег, и опадёт листва,
Буран уйдёт, потоки рек подёрнутся льдом,
Склонятся ивы к берегам, опутанные сном.
Снежные штормы ударят в предгорья метелью,
А к рассвету – улягутся, ожидая её повеленья,
Прижимаясь к ногам, ловя голос звонкий,
Чтоб к вечеру снова разлететься позёмкой.
У Волчьих гор одна царица, любима и светла:
Вероника, в платье из шёлка и венце из серебра,
Что является, легка и безмолвна, в конце декабря,
И снег оседает на тропах, где она прошла.
четверг, 30 августа 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
Тонкие пальцы твои целовать, царица моя ледяная, проводить губами тонко-нежно-ломко-неощутимо по скулам, по плечам, по шее, по ключицам, ловить запястья твои, в твои волосы, горными травами пахнущие, зарываться.
Напишу тебе сотни сказок на листьях осенних, на снегу и траве, если захочешь, нарисую-выдумаю города нам и дороги, чтобы ходили мы по ним, взявшись за руки. Вечерами ноябрьскими стоять будем в свете фонарей, кутаться в клетчатую шаль, смеятся, и снежинки таять будут в нашем дыхании.
Напишу нам жизнь-легенду, хочешь? Хрупкую, звонкую, во все стороны раскинувшуюся. Города, которые есть, и города, рассыпавшиеся в пыль сотни лет назад, города придуманные и города крылатые, парящие над вершинами гор. И там мы жить будем – в домах, крытых черепицей, с цветными стёклами в чердачном окне, с балкончиком, оплетённым цветами. В просторных комнатах, залитых потоками юго-западного солнца и солоноватым морским воздухом, с воздушными занавесками на высоких окнах.
Мы бы ходили пить кофе с миндальным печеньем в крошечные уютные кафе, смотрели бы с каменных полукруглых мостов на распускающиеся у берегов цветы и на протекающую в закат реку.
Царевна, если не напишут про нас светлую сказку со счастливым концом, то её напишу я. Я придумаю туман, пахнущий кофейными зёрнами и прелой листвой, серых кошек с жёлтыми глазами, спящие в тихих гаванях корабли. Это будет прекрасная история.
Напишу тебе сотни сказок на листьях осенних, на снегу и траве, если захочешь, нарисую-выдумаю города нам и дороги, чтобы ходили мы по ним, взявшись за руки. Вечерами ноябрьскими стоять будем в свете фонарей, кутаться в клетчатую шаль, смеятся, и снежинки таять будут в нашем дыхании.
Напишу нам жизнь-легенду, хочешь? Хрупкую, звонкую, во все стороны раскинувшуюся. Города, которые есть, и города, рассыпавшиеся в пыль сотни лет назад, города придуманные и города крылатые, парящие над вершинами гор. И там мы жить будем – в домах, крытых черепицей, с цветными стёклами в чердачном окне, с балкончиком, оплетённым цветами. В просторных комнатах, залитых потоками юго-западного солнца и солоноватым морским воздухом, с воздушными занавесками на высоких окнах.
Мы бы ходили пить кофе с миндальным печеньем в крошечные уютные кафе, смотрели бы с каменных полукруглых мостов на распускающиеся у берегов цветы и на протекающую в закат реку.
Царевна, если не напишут про нас светлую сказку со счастливым концом, то её напишу я. Я придумаю туман, пахнущий кофейными зёрнами и прелой листвой, серых кошек с жёлтыми глазами, спящие в тихих гаванях корабли. Это будет прекрасная история.
понедельник, 27 августа 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
...выложен в таком виде по независящим от летописца факторам. Однажды летописец доблестно проспал всё утро и вообще сполз с кровати только в полпервого дня, он не смог присутствовать при событиях, описанных ниже. По той же причине это будет не сказка, а просто отчёт. Не мой, заметьте.
Итак, исходные данные: крысы и мыши, семь штук; три пчелы – Амброзий, Деметриус и Аврелиус; привидение, одна штука; и Шушь Фюльх, единственный и неповторимый. Вся эта банда отправляется в гости (о боги, это уже звучит опасно!) к Алхимику. Он человек сравнительно адекватный, но когда к вам без предупреждения заявляется такая компания, трудно сохранить присутствие духа. Так что он слегка удивился:
Алхимик: Хррр… агхррр… ыыы…
Амброзий: Заходите, он тут!
Деметриус: Идём, идём!
Мыши: Не толпитесь! Дайте пройти!
Привидение, заунывно: Ууу! Я призрак маркиза Гроа. Ууу…
Шушь Фюльх: Добрый день, я Шушь Фюльх, рад познакомится.
Алхимик: Ыыы… гхы…
Пчёлы, мыши и крысы: Шушь, что он говорит?
Шушь Фюльх: Э… это малораспространённый людской диалект. Он сказал, что глубоко тронут нашим приходом.
читать дальше
Итак, исходные данные: крысы и мыши, семь штук; три пчелы – Амброзий, Деметриус и Аврелиус; привидение, одна штука; и Шушь Фюльх, единственный и неповторимый. Вся эта банда отправляется в гости (о боги, это уже звучит опасно!) к Алхимику. Он человек сравнительно адекватный, но когда к вам без предупреждения заявляется такая компания, трудно сохранить присутствие духа. Так что он слегка удивился:
Алхимик: Хррр… агхррр… ыыы…
Амброзий: Заходите, он тут!
Деметриус: Идём, идём!
Мыши: Не толпитесь! Дайте пройти!
Привидение, заунывно: Ууу! Я призрак маркиза Гроа. Ууу…
Шушь Фюльх: Добрый день, я Шушь Фюльх, рад познакомится.
Алхимик: Ыыы… гхы…
Пчёлы, мыши и крысы: Шушь, что он говорит?
Шушь Фюльх: Э… это малораспространённый людской диалект. Он сказал, что глубоко тронут нашим приходом.
читать дальше
летописец " Hunting words I sit all night."
Летописца можно встретить в два часа ночи на кухне, где он будет сооружать себе салат и чай с шоколадкой, причём сия скромная трапеза ноcит название "ранний ужин"?
летописец " Hunting words I sit all night."
Есть сердца из мёда, смолы и цветущих эдельвейсов, как у Принцессы. Они звенят, как серебряные бубенцы, поют в небе, стучат в ритме танца: раз-два-три, поворот, пируэт, раз-два-три, шаг, полёт!
Есть сердца-светлячки, как у Бабушки Розы. Они светятся в окошках маленьких уютных домиков, но знают и заботяться о тех, далёких, странствующих за сотни лиг. Они спрашивают, волнуются, создают, желают счастья.
Есть сердца непроглядные, холодные, чистые, как ноябрьские пруды. Есть сердца из камня, из кленового дерева, из меди, из воска и табачного дыма. Сгорающие в пепел и чадящие – и ясные, с пламенем чистым и жарким. Порхающие и невесомые, как бабочки – и хищные, крылатые ястребиной гордостью.
А однажды я встретила человека с сердцем из пыли и золы. У неё были зелёные глаза, волосы цвета старой бронзы и лицо, застывшее в глубоком покое. С плеч свисала длинная шаль, накинутая поверх коричневого шерстяного платья.
- Кофе? - спросила она.
- Да, пожалуйста, - я подставила чашку, - Энетта. Я хочу написать о тебе историю. Летопись Семимирья. Ты поможешь?
Выражение её лица не меняется, когда она аккуратно наливает кофе в свою чашку, а потом осторжно берёт кувшинчик со сливками.
- Что, если мы просто поговорим? - продолжаю я, - Здесь или в Замке, неважно.
- Господин Фюльх? - кувшинчик наклоняется над кружкой Шушь Фюльх.
- Спасибо, - благодарит он.
Я рассказывала о переписке с Фиолой, о других героях этой истории, о встречах с ними.
- Посмотри, - я достаю из сумки альбом, - В этой секции – карты, я правильно нарисовала? А тут портреты. Я не всех знаю в лицо, кое-кого пришлось рисовать со слов…
Энетта скользит взглядом по рисункам.
- Сахар? - предлагает она, - У меня есть ещё корица и гвоздика.
Шушь Фюльх резко меняет тему.
- Мы недавно были в старом Городе, - говорит он, - Ты о нём слышала? Это такое место, где всегда ноябрь. Немного похоже на тот город, где ты жила. Там тоже спокойно.
Она слушает молча, опустив ресницы и сплетя бледные пальцы.
- Дождь почти не прекращается, и сумерки длинные, а ночи – тихие. А на Фонарной улице кафе, называется «Сова на ветке», тебе бы понравилось, уютное и мирное…
Кофе заканчивается, и мы прощаемся. Энетта кланяется так же отрешённо, и когда мы выходим из комнаты, я вижу её силуэт, замерший у окна.
- Думаешь, у нас что-нибудь получится? - интересуюсь я.
Шушь Фюльх задумчиво прикусывает кончик хвоста.
- Нет, это бесполезно, - наконец роняет он, - Абсолютно бесполезно.
Я вздыхаю.
- Тогда…
- Ты справишься, Летописец, - фыркает Шушь Фюльх, - Ведь это твоя история.
Есть сердца-светлячки, как у Бабушки Розы. Они светятся в окошках маленьких уютных домиков, но знают и заботяться о тех, далёких, странствующих за сотни лиг. Они спрашивают, волнуются, создают, желают счастья.
Есть сердца непроглядные, холодные, чистые, как ноябрьские пруды. Есть сердца из камня, из кленового дерева, из меди, из воска и табачного дыма. Сгорающие в пепел и чадящие – и ясные, с пламенем чистым и жарким. Порхающие и невесомые, как бабочки – и хищные, крылатые ястребиной гордостью.
А однажды я встретила человека с сердцем из пыли и золы. У неё были зелёные глаза, волосы цвета старой бронзы и лицо, застывшее в глубоком покое. С плеч свисала длинная шаль, накинутая поверх коричневого шерстяного платья.
- Кофе? - спросила она.
- Да, пожалуйста, - я подставила чашку, - Энетта. Я хочу написать о тебе историю. Летопись Семимирья. Ты поможешь?
Выражение её лица не меняется, когда она аккуратно наливает кофе в свою чашку, а потом осторжно берёт кувшинчик со сливками.
- Что, если мы просто поговорим? - продолжаю я, - Здесь или в Замке, неважно.
- Господин Фюльх? - кувшинчик наклоняется над кружкой Шушь Фюльх.
- Спасибо, - благодарит он.
Я рассказывала о переписке с Фиолой, о других героях этой истории, о встречах с ними.
- Посмотри, - я достаю из сумки альбом, - В этой секции – карты, я правильно нарисовала? А тут портреты. Я не всех знаю в лицо, кое-кого пришлось рисовать со слов…
Энетта скользит взглядом по рисункам.
- Сахар? - предлагает она, - У меня есть ещё корица и гвоздика.
Шушь Фюльх резко меняет тему.
- Мы недавно были в старом Городе, - говорит он, - Ты о нём слышала? Это такое место, где всегда ноябрь. Немного похоже на тот город, где ты жила. Там тоже спокойно.
Она слушает молча, опустив ресницы и сплетя бледные пальцы.
- Дождь почти не прекращается, и сумерки длинные, а ночи – тихие. А на Фонарной улице кафе, называется «Сова на ветке», тебе бы понравилось, уютное и мирное…
Кофе заканчивается, и мы прощаемся. Энетта кланяется так же отрешённо, и когда мы выходим из комнаты, я вижу её силуэт, замерший у окна.
- Думаешь, у нас что-нибудь получится? - интересуюсь я.
Шушь Фюльх задумчиво прикусывает кончик хвоста.
- Нет, это бесполезно, - наконец роняет он, - Абсолютно бесполезно.
Я вздыхаю.
- Тогда…
- Ты справишься, Летописец, - фыркает Шушь Фюльх, - Ведь это твоя история.
летописец " Hunting words I sit all night."
Я вытаскиваю альбом – груду широких листов в чёрной папке – и рассыпаю их по столу. Он рассматривает рисунки по очереди – карты, гербы, генеалогические древа, портреты. Еле слышно вздыхает, дойдя до того самого. Долго смотрит в улыбающееся с той стороны листа лицо.
- Извините. Я вас расстроила?
- Нет.
Он проводит пальцем по краю, изрисованному цветочным узором.
- Можно я заберу это?
- Конечно.
Он кивает.
- И… - я запинаюсь.
Молчание.
- Простите, - я поднимаю голову, - Я хотела, чтобы всё закончилось по-другому. Но… я всего лишь летописец. Моё слово не много значило.
- Это не была ваша вина, - он смотрит на меня.
В этот момент с чердака спускается Шушь Фюльх и зовёт нас выпить чаю.
- Лунная Мышь очень хочет увидеть вас, милорд, - говорит он.
- Извините. Я вас расстроила?
- Нет.
Он проводит пальцем по краю, изрисованному цветочным узором.
- Можно я заберу это?
- Конечно.
Он кивает.
- И… - я запинаюсь.
Молчание.
- Простите, - я поднимаю голову, - Я хотела, чтобы всё закончилось по-другому. Но… я всего лишь летописец. Моё слово не много значило.
- Это не была ваша вина, - он смотрит на меня.
В этот момент с чердака спускается Шушь Фюльх и зовёт нас выпить чаю.
- Лунная Мышь очень хочет увидеть вас, милорд, - говорит он.
летописец " Hunting words I sit all night."
Думаю, если уж я про Злодея написала, то будет справедливо рассказать и про Героя. Но если историю злодея можно излагать в прозе, то подвиги героев, по традиции, существуют в стихотворной форме. То есть вообще-то, в песенной, конечно, но летописцу на ухо кентавр наступил, так что придётся ограничится текстом. Итак...
***
Мой милый автор, я, конечно, герой,
Мне хватит сил, чтоб раз-другой
Осуществить спасение мира ото зла…
Но автор дорогой, когда б ты только знал
Что мне на самом деле от жизни этой надо,
И кошку наконец мне подарил в награду!
Но ведь котов не дарит никто и никогда,
Такая у героев несчастная судьба!
Ах, если б, милый автор, ты только понимал
Как я от этой жизни немыслимо устал!
Лишь странствия и спасения, молитвы и геройства,
И прочая ерунда сомнительного свойства.
Зачем мне нужно это, не понимаю я,
А ведь на самом деле проста мечта моя:
Камин, чтоб дом был тёплым, и кресло у огня,
И главное, чтоб кошка, а может, не одна.
У очага чтоб грелась, и молоко пила,
Мурлыкала и пела, таскала со стола,
Чтоб никакое горе не пропускала в дом,
А ночью охраняла своих хозяев сон.
***
Шушь Фюльх глубоко сочувствовал бедному Герою. "Несчастен человек," сказал он, "У которого нет кошки".
***
Мой милый автор, я, конечно, герой,
Мне хватит сил, чтоб раз-другой
Осуществить спасение мира ото зла…
Но автор дорогой, когда б ты только знал
Что мне на самом деле от жизни этой надо,
И кошку наконец мне подарил в награду!
Но ведь котов не дарит никто и никогда,
Такая у героев несчастная судьба!
Ах, если б, милый автор, ты только понимал
Как я от этой жизни немыслимо устал!
Лишь странствия и спасения, молитвы и геройства,
И прочая ерунда сомнительного свойства.
Зачем мне нужно это, не понимаю я,
А ведь на самом деле проста мечта моя:
Камин, чтоб дом был тёплым, и кресло у огня,
И главное, чтоб кошка, а может, не одна.
У очага чтоб грелась, и молоко пила,
Мурлыкала и пела, таскала со стола,
Чтоб никакое горе не пропускала в дом,
А ночью охраняла своих хозяев сон.
***
Шушь Фюльх глубоко сочувствовал бедному Герою. "Несчастен человек," сказал он, "У которого нет кошки".
пятница, 24 августа 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
понедельник, 20 августа 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
Мы с Шушь Фюльх навестили старый Город. Там всегда дождь и почти всегда - второй четверг ноября. Серые аллеи между кирпичных домиков, черепица острых крыш под пасмурным небом. Жёлтые огоньки светятся сквозь задёрнутые шторы створчатых окон. Церковь начала ветшать, маленькая, с узкой башенкой и белой трехступенчатой лестницей перед входом. Длинный поезд тянется в ржавых рельсах, а перрон изгрызен временем и осенью. В книжной лавке за стеклом видны посветлевшие от древности полки и на них - разноцветные переплёты; хозяин - седой, сердитый, в пенсне и с незажжёной трубкой, стоит на низкой стремянке, расставляя книги. В узком, старомодно-изящном кирпичном здании - офис местной газеты; несмотря на дождь, окна на втором этаже распахнуты. Молодой человек, высунувшийся из них, дымит сигарой и яростно аргументирует что-то, обращаясь кому-то в комнате.
Из магазинчика пряностей и свечей вылетает кудрявая девушка в клетчатом пальто и очках. Её губы ярко накрашены алой помадой
- Привет, Мэрилин! - мурлычет Шушь Фюльх. Я здороваюсь с опозданием.
дальше длинно
Из магазинчика пряностей и свечей вылетает кудрявая девушка в клетчатом пальто и очках. Её губы ярко накрашены алой помадой
- Привет, Мэрилин! - мурлычет Шушь Фюльх. Я здороваюсь с опозданием.
дальше длинно
летописец " Hunting words I sit all night."
Иногда летописец думает, кем бы он был в любовных романах? У меня где-то даже флэшмобчик такой валялся. В героической хронике я бы, ясное дело, была хронистом, в сказке – говорящим чайником с крылышками (мой внутренний образ), в детективе – старушкой со спицами, вяжущей носки сыну-Шерлоку Холмсу. А в любовном романе… о, тут дело другое! Я бы была коварной злобной колдуньей, творящей пакости только из желания навредить парочке главных героев (ака Мэри-Сью и Марти-Стю), что-то вроде Ришелье в юбке местного масштаба. На протяжении всего сюжета я бы исчерпала котёл яда, мешок адских артефактов и сундук Смертельных Хреновин, держа в напряжении аудиторию и Светлую Сторону.
На последней странице я бы, конечно, раскаялась, умилилась и обвенчала Сладкую Парочку, оставив им в подарок какую-нибудь волшебную безделушку и пожелание долгих лет. После чего жила бы долго и счастливо, время от времени пакостя окружающим – по старой памяти. Хе-хе)))
На последней странице я бы, конечно, раскаялась, умилилась и обвенчала Сладкую Парочку, оставив им в подарок какую-нибудь волшебную безделушку и пожелание долгих лет. После чего жила бы долго и счастливо, время от времени пакостя окружающим – по старой памяти. Хе-хе)))
летописец " Hunting words I sit all night."
Было время, когда летописец был немного моложе и в разы серьёзнее. Надо сказать, и проблем было больше, но почему нет, если они, как любимые кактусы, выращивались в тепле в горшочках и потом поедались со слезами и рыданиями в компании других кактусофилов.
Потом как-то незаметно кактусы зачахли от невнимания, депрессия выступила на свет (см. историю Встреча с Депрессией) и оказалась пыльной ветхой запуганной старушкой в жутких очках. И тут, по меткому замечанию одного гениального юного существа, у летописца начался маразм.
И летописцу стало абсолютно всё равно, смешно ли он выглядит со стороны. Оказалось, что в жизни гораздо больше вещей, к которым можно относится с иронией (и да, собственная склеротично-маразматическая личность – одна из таких предметов))). И куда больше чудесностей, которыми можно восхищаться. И вообще, столько всего можно не терпеть, а любить! Потому что в конце концов, никто не может жить и (если речь идёт не о человеке) существовать так, как угодно летописцу. Но мы-то теперь знаем, что изначально даже злодей Октавиан был неплох))) так что может просто любить – безусловно?
Оказалось, что летописцу для счастья нужно совсем немного. А остальное… знаете, оно почему-то приходит само!
Счастья вам.
ПС кажется, летописец злоупотребляет смайликами. Но я в самом деле улыбаюсь, когда ставлю их – вот смотрите :-). И не обращайте внимания, что я перескакиваю с третьего лица на первое… бывает.
Потом как-то незаметно кактусы зачахли от невнимания, депрессия выступила на свет (см. историю Встреча с Депрессией) и оказалась пыльной ветхой запуганной старушкой в жутких очках. И тут, по меткому замечанию одного гениального юного существа, у летописца начался маразм.
И летописцу стало абсолютно всё равно, смешно ли он выглядит со стороны. Оказалось, что в жизни гораздо больше вещей, к которым можно относится с иронией (и да, собственная склеротично-маразматическая личность – одна из таких предметов))). И куда больше чудесностей, которыми можно восхищаться. И вообще, столько всего можно не терпеть, а любить! Потому что в конце концов, никто не может жить и (если речь идёт не о человеке) существовать так, как угодно летописцу. Но мы-то теперь знаем, что изначально даже злодей Октавиан был неплох))) так что может просто любить – безусловно?
Оказалось, что летописцу для счастья нужно совсем немного. А остальное… знаете, оно почему-то приходит само!
Счастья вам.
ПС кажется, летописец злоупотребляет смайликами. Но я в самом деле улыбаюсь, когда ставлю их – вот смотрите :-). И не обращайте внимания, что я перескакиваю с третьего лица на первое… бывает.
летописец " Hunting words I sit all night."
Я уверена, что у меня волшебный рабочий стол. Иначе как ещё на нём поиместились бы старинный глобус на медной подставке, компьютер, одиннадцать свечей, блокнот с рисунками про мышей и пчёл и бумага для писем, чудесный музыкальный шар с единорогом, и три мягкие игрушки. И пара золотистых колокольчиков с бантиком и бусиной. И связка браслетов, свисающая с верхнего яруса стола. И коллекция ароматических масел с тоненькими деревянными палочками. И конечно, я перечислила не всё. Так, пробежалась по главному.
ПС вместе с Шушь Фюльх была в старом Городе, рассказ об этом - чуть позже.
-------
ППС Кажется, то называется флэшмоб? Не уверена)) В общем, если хотите, я могу вам написать "живое" письмо (ну... нарисовать, возможно, не знаю пока), отметьтесь в комментах, и я вам что-нибудь отправлю, не обещаю, что длинное, но что-нибудь будет. Даже если мы не очень знакомы - как вариант, совсем не знакомы - всё равно.
UPD отметившимся - пошлите пожалуйста адрес умылом)) а то пчёлы отказываются наотрез доставлять письмо неизвестно куда.))
ПС вместе с Шушь Фюльх была в старом Городе, рассказ об этом - чуть позже.
-------
ППС Кажется, то называется флэшмоб? Не уверена)) В общем, если хотите, я могу вам написать "живое" письмо (ну... нарисовать, возможно, не знаю пока), отметьтесь в комментах, и я вам что-нибудь отправлю, не обещаю, что длинное, но что-нибудь будет. Даже если мы не очень знакомы - как вариант, совсем не знакомы - всё равно.
UPD отметившимся - пошлите пожалуйста адрес умылом)) а то пчёлы отказываются наотрез доставлять письмо неизвестно куда.))
воскресенье, 19 августа 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
Клиника Жанра,
Приветствую в Замке!
Не уверена, что Вас (Тебя?) интересует, так что выбрала эту картинку - шоколад и крепости нравятся почти всем, да и вообще это хорошее сочетание.
Кажется, мы виделись у Этери_? Ну... в любом случае: я Вам рада, и надеюсь, здесь Вам не будет скучно))).
Приветствую в Замке!
Не уверена, что Вас (Тебя?) интересует, так что выбрала эту картинку - шоколад и крепости нравятся почти всем, да и вообще это хорошее сочетание.
Кажется, мы виделись у Этери_? Ну... в любом случае: я Вам рада, и надеюсь, здесь Вам не будет скучно))).
летописец " Hunting words I sit all night."
А сегодня встретила я Одного Злодея, обойдёмся, пожалуй, без имён. У него были светлые волосы, чёрная одежда, изящные перчатки и меч на поясе. Ясное дело, он внушал ужас, его глаза сверкали, а мантия художественно развевалась даже и без ветра.
- Неплохой плащ, - сказал он, когда мои вышитые пчёлы приветственно зажужжали.
- И у вас, - сказала я, - так жутко развевается!
Злодей улыбнулся. Конечно, его улыбка была достаточно пугающей, но ведь у него, думаю, было немного опыта в дружелюбных улыбках!
Потом пошёл дождь, и я пригласила Злодея в Замок. Мы пили мятный чай с малиной и имбирным сахаром, мыши принесли сыр и яблочный пирог. Пчёлы улетели в погреб и вернулись с тремя горшочками мёда и двумя баночками варенья. Мы уселись у камина, на сложенных пледах и подушках, а Шушь Фюльх с молоком в крошечной фарфоровой чашечке, разрисованной ландышами - на выступе стены, как обычно. Злодей рассказывал о себе. Он сказал, что на самом деле мир не так легко завоевать, а что делать? Автор просит, отказывать неловко, да и вообще, хотелось бы наконец получить мир - хоть и маленький, но собственный.
Шушь Фюльх предложил создать мир.
- Не так уж это и трудно, если даже кошки и летописцы справляются, - заметил он, отряхивая усы от сливочных капель.
- Но я всё-таки Злодей, а не кот или летописец, - лицо Злодея, окутанное мятно-малиновым чайным паром было очень, очень грустным, - Почему-то все авторы не разрешают мне создавать что-то! Все, как один, пишут: мол, только разрушать и умел!.. А мне, может, и хотелось бы что-то новое сделать, но против сюжета разве пойдёшь?..
Крысы, существа сентиментальные, чуть не плакали от сочувствия, уткнувшись в носовые платки.
Я пообещала, что непременно, обязательно придумаю такого злодея-создателя, которому и равных не будет.
- Так что приходи в мою историю, - к тому времени мы уже выпили три чайника чая, съели весь пирог и почти половину принесённого сыра, а варенья и мёда оставалось разве что на донышке, и мы успели перейти на "ты", - Я уж постараюсь, что смогу - напишу.
- Приду, - кивнул Злодей, уже не такой несчастный.
Когда злодей уходил, крысы, чуть не падая из окна, махали ему лапками с зажатыми в них платочками.
---
Потом я сидела за рабочим столом в компании книг, свечей, тающего воска, чашки какао и Шушь Фюльха, обернувшего лапы хвостом.
- Знаешь, - сказала я, покусывая перо, - Злодею, которого я придумала, нужно имя. Только пусть не чрезмерно кошмарное, понимаешь? Такое... такое... - я отхлебнула какао и описала пером полукруг в воздухе, пытаясь объяснить, какое именно.
- Мррм, - Фюльх прикрыл глаза, задумчиво дёргая усами, - Как насчёт... Октавиана?
- Хмм! - мы уставились друг на друга.
В эту ночь начал существование Самый Великий Злодей Семимирья, придуманный котом и летописцем.
- Неплохой плащ, - сказал он, когда мои вышитые пчёлы приветственно зажужжали.
- И у вас, - сказала я, - так жутко развевается!
Злодей улыбнулся. Конечно, его улыбка была достаточно пугающей, но ведь у него, думаю, было немного опыта в дружелюбных улыбках!
Потом пошёл дождь, и я пригласила Злодея в Замок. Мы пили мятный чай с малиной и имбирным сахаром, мыши принесли сыр и яблочный пирог. Пчёлы улетели в погреб и вернулись с тремя горшочками мёда и двумя баночками варенья. Мы уселись у камина, на сложенных пледах и подушках, а Шушь Фюльх с молоком в крошечной фарфоровой чашечке, разрисованной ландышами - на выступе стены, как обычно. Злодей рассказывал о себе. Он сказал, что на самом деле мир не так легко завоевать, а что делать? Автор просит, отказывать неловко, да и вообще, хотелось бы наконец получить мир - хоть и маленький, но собственный.
Шушь Фюльх предложил создать мир.
- Не так уж это и трудно, если даже кошки и летописцы справляются, - заметил он, отряхивая усы от сливочных капель.
- Но я всё-таки Злодей, а не кот или летописец, - лицо Злодея, окутанное мятно-малиновым чайным паром было очень, очень грустным, - Почему-то все авторы не разрешают мне создавать что-то! Все, как один, пишут: мол, только разрушать и умел!.. А мне, может, и хотелось бы что-то новое сделать, но против сюжета разве пойдёшь?..
Крысы, существа сентиментальные, чуть не плакали от сочувствия, уткнувшись в носовые платки.
Я пообещала, что непременно, обязательно придумаю такого злодея-создателя, которому и равных не будет.
- Так что приходи в мою историю, - к тому времени мы уже выпили три чайника чая, съели весь пирог и почти половину принесённого сыра, а варенья и мёда оставалось разве что на донышке, и мы успели перейти на "ты", - Я уж постараюсь, что смогу - напишу.
- Приду, - кивнул Злодей, уже не такой несчастный.
Когда злодей уходил, крысы, чуть не падая из окна, махали ему лапками с зажатыми в них платочками.
---
Потом я сидела за рабочим столом в компании книг, свечей, тающего воска, чашки какао и Шушь Фюльха, обернувшего лапы хвостом.
- Знаешь, - сказала я, покусывая перо, - Злодею, которого я придумала, нужно имя. Только пусть не чрезмерно кошмарное, понимаешь? Такое... такое... - я отхлебнула какао и описала пером полукруг в воздухе, пытаясь объяснить, какое именно.
- Мррм, - Фюльх прикрыл глаза, задумчиво дёргая усами, - Как насчёт... Октавиана?
- Хмм! - мы уставились друг на друга.
В эту ночь начал существование Самый Великий Злодей Семимирья, придуманный котом и летописцем.
четверг, 16 августа 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
"Ваша душа окрашена в... коричневый цвет
...который символизирует спокойствие, природу, стабильность, традиции, бедность, грубость, практичность, неуверенность и нейтралитет. Коричневый - цвет Земли. Это символ Земли и ее изобилия."
картинка
Люблю коричневый цвет. И уж точно он у меня не ассоциируется с грубостью и бедностью. Скорее, с глубокой утончённостью, слишком элегантной, чтобы кричать о себе, слишком вдумчивой, чтобы разглядеть с первого взгляда.
Для меня это цвет кофейных зерён, крепкого чая, корицы, шоколада, тёмного янтаря, спелых каштанов. Древесные оттенки. Свежей земли. Корешков старых книг. Для меня он пахнет горьковато-тонко, как свежесваренный кофе, имеет вкус горячего какао (настоящего, а не той приторно-сладкой бурды в пластиковых стаканчиках, которая продаётся на каждом углу), а на ощупь напоминает бархат.
Этим цветом окрашивается старина: фотографии столетней давности, страницы книг (белые изначально, а сейчас - желтовато-бурые). Не ветошь, нет: просто то старомодное, что не уходит полностью, а из вежливости уступает дорогу более молодым эпохам. Качает головой в изящной шляпке, изысканно здоровается, безмолвно наблюдает из тени пыльных фотоальбомов.
...который символизирует спокойствие, природу, стабильность, традиции, бедность, грубость, практичность, неуверенность и нейтралитет. Коричневый - цвет Земли. Это символ Земли и ее изобилия."
картинка
Люблю коричневый цвет. И уж точно он у меня не ассоциируется с грубостью и бедностью. Скорее, с глубокой утончённостью, слишком элегантной, чтобы кричать о себе, слишком вдумчивой, чтобы разглядеть с первого взгляда.
Для меня это цвет кофейных зерён, крепкого чая, корицы, шоколада, тёмного янтаря, спелых каштанов. Древесные оттенки. Свежей земли. Корешков старых книг. Для меня он пахнет горьковато-тонко, как свежесваренный кофе, имеет вкус горячего какао (настоящего, а не той приторно-сладкой бурды в пластиковых стаканчиках, которая продаётся на каждом углу), а на ощупь напоминает бархат.
Этим цветом окрашивается старина: фотографии столетней давности, страницы книг (белые изначально, а сейчас - желтовато-бурые). Не ветошь, нет: просто то старомодное, что не уходит полностью, а из вежливости уступает дорогу более молодым эпохам. Качает головой в изящной шляпке, изысканно здоровается, безмолвно наблюдает из тени пыльных фотоальбомов.
среда, 15 августа 2007
летописец " Hunting words I sit all night."
Пчёл так восхитил факт, что я посвятила им целый пост, а потом Velnar назвала их чудесными, что они жужжали это всю ночь. Потом жужжание стало более стройным, и превратилось в тоненькое пение. Оказалось, что Амброзий, Деметриус и Аврелиус сочинили песенки и теперь с остальными пчёлами их заучивают. Просто для примера их творчества:
Деметриус:
Пчёла увидел - восславь его сразу,
Пчёлы разносят счастья заразу!
Амброзий:
Пчёлку увидел - корми её мёдом,
Это угодно пчелиной природе.
Аврелиус:
Пчёла увидел - им мёд дай из банки,
Пчёлы на лапках разносят подарки!
---
Ну и так далее. Я не против... но к ним в гости пришли мыши из подвала Замка, а их репертуар неисчерпаем, как запасы сыра.
Летописец хочет спать...
Upd Пообещали спеть мне хором колыбельную^,^. Они правда милые.
Деметриус:
Пчёла увидел - восславь его сразу,
Пчёлы разносят счастья заразу!
Амброзий:
Пчёлку увидел - корми её мёдом,
Это угодно пчелиной природе.
Аврелиус:
Пчёла увидел - им мёд дай из банки,
Пчёлы на лапках разносят подарки!
---
Ну и так далее. Я не против... но к ним в гости пришли мыши из подвала Замка, а их репертуар неисчерпаем, как запасы сыра.
Летописец хочет спать...
Upd Пообещали спеть мне хором колыбельную^,^. Они правда милые.
летописец " Hunting words I sit all night."
У летописца есть любимый плащ, мягкий, длинный, вышитый пчёлами и пчёлками. Некоторых почему-то это удивляет. Например, вот так:
1) Встреча с Шушь Фюльх, Гвэлэсс Иниссэ. Об этом достойном восхищения существе можно узнать в этой истории.Он вежливо поинтересовался, что это у меня на плаще, и мы решили, что это пчёлы. После чего господин Фюльх осведомился, можно ли вышитых пчёл ловить, я разрешила, он поймал одну и даже пожевал. После чего мы сошлись во мнении, что вышитые пчёлы чудесны во всех отношениях, но по вкусовым качествам отличаются от настоящих. Проще говоря, несъедобны.
2) Разговор с Депрессией отсюда. Между нами произошёл потрясающий по своей неповторимой абсурдности диалог.
- Что это за жуткие пятна? - процедила она, близоруко щурясь сквозь пыльные очки.
Я честно ответила. С ветхой шляпы Депрессии в ужасе упал паук и скрылся под корешком книги.
- Пчёлы? Зачем, во имя святой Благопристойности, нужно было вышивать пчёл? Они же... жужжат, мерзкие пёстрые создания!
Я объяснила, что пчёлы пушисты и полосаты, как носки, а следовательно, очень полезны и не мерзки.
- Они хорошие, - попыталась я.
Депрессия чуть не стукнула меня клюкой (но я спряталась вовремя) и удалилась.
3) А на Перекрёстке мы столкнулись с одним на редкость вежливым молодым человеком, у которого сидел на плече мирль. Он спросил, гербровые у меня пчёлы или же нет?.. Я сказала, что не уверена, может и гербовые, кто их знает?
- Что же они тогда делают на вашем плаще? - заинтересовался путник. Мирль укусил себя за кисточку хвоста, глядя на меня.
- Они там вышиты, - поделилась я, - Ибо пчёлы милые.
4) Пчёлы действительно милые. Они вышиты шёлковыми нитками, и поэтому у всех тоненький, но очень мелодичный голос, и они жужжат песенки, когда я иду куда-то. Трёх самых больших зовут Амброзий, Деметриус и Аврелиус, они постоянно спорят о том, куда повернуть на развилке.
1) Встреча с Шушь Фюльх, Гвэлэсс Иниссэ. Об этом достойном восхищения существе можно узнать в этой истории.Он вежливо поинтересовался, что это у меня на плаще, и мы решили, что это пчёлы. После чего господин Фюльх осведомился, можно ли вышитых пчёл ловить, я разрешила, он поймал одну и даже пожевал. После чего мы сошлись во мнении, что вышитые пчёлы чудесны во всех отношениях, но по вкусовым качествам отличаются от настоящих. Проще говоря, несъедобны.
2) Разговор с Депрессией отсюда. Между нами произошёл потрясающий по своей неповторимой абсурдности диалог.
- Что это за жуткие пятна? - процедила она, близоруко щурясь сквозь пыльные очки.
Я честно ответила. С ветхой шляпы Депрессии в ужасе упал паук и скрылся под корешком книги.
- Пчёлы? Зачем, во имя святой Благопристойности, нужно было вышивать пчёл? Они же... жужжат, мерзкие пёстрые создания!
Я объяснила, что пчёлы пушисты и полосаты, как носки, а следовательно, очень полезны и не мерзки.
- Они хорошие, - попыталась я.
Депрессия чуть не стукнула меня клюкой (но я спряталась вовремя) и удалилась.
3) А на Перекрёстке мы столкнулись с одним на редкость вежливым молодым человеком, у которого сидел на плече мирль. Он спросил, гербровые у меня пчёлы или же нет?.. Я сказала, что не уверена, может и гербовые, кто их знает?
- Что же они тогда делают на вашем плаще? - заинтересовался путник. Мирль укусил себя за кисточку хвоста, глядя на меня.
- Они там вышиты, - поделилась я, - Ибо пчёлы милые.
4) Пчёлы действительно милые. Они вышиты шёлковыми нитками, и поэтому у всех тоненький, но очень мелодичный голос, и они жужжат песенки, когда я иду куда-то. Трёх самых больших зовут Амброзий, Деметриус и Аврелиус, они постоянно спорят о том, куда повернуть на развилке.
летописец " Hunting words I sit all night."
Пфффр.
Летописец объелся сначала персиков, а потом ежевикой, собранной на лугу. Теперь летописец сам круглый, как персик
и может катится по дороге (и по Дороге) как колобок с фруктовой начинкой.
Velnar, сказка для тебя готова, лежит вот здесь. Просто чтобы не потерялась).
Летописец объелся сначала персиков, а потом ежевикой, собранной на лугу. Теперь летописец сам круглый, как персик
и может катится по дороге (и по Дороге) как колобок с фруктовой начинкой.Velnar, сказка для тебя готова, лежит вот здесь. Просто чтобы не потерялась).