летописец " Hunting words I sit all night."
Ноябрь
Они нездешние. Подкидыши. Детёныши фэйри, подброшенные в колыбель. Как убийственно притягательны они могут быть – чёрным резким профилем на сумрачном небе, сквозь косой дождь и пронизывающий ветер. Невозможно иные, другие, странные, болезненно надломленные, с неизведанной глубиной внутри. Что там? Бьющиеся, метающиеся крылатые тени, наклонишься посмотреть – и их призрачное мотыльковое пламя опалит, сожжёт, выест до дна.
Безумно тянет взглянуть: они, неприкаянные, с неловкой улыбкой, с солёным холодом осеннего моря в глазах, совершенные неземные призраки, хрупкие, серые, сияющие. Вот их бессонные ночи, до краев полные вдохновения на грани обморока, кофеина, сигаретного дыма и травяного шелеста. Вы протягиваете руку, осторожно, будто приманивая дикого зверя, но они боятся прикосновений, точно верят, что могут растаять от человеческого тепла. “Держись подальше!” бросают вскользь и шагают в туман, завернувшись в серый плащ. Что станет, если вы не послушаете, если подойдёте и встанете рядом? Ослепнете от седой авалонской бури, застынете под тоскливую песню ветров. И тут-то вы вспомните, что от этих волшебных созданий защищались железом и огнём. Что от них над порогам висели венки омелы. Что их имена боялись произнести вслух, чтобы ненароком не призвать. И вы понимаете, почему. Чем ближе подходишь, тем яснее становится, что их свет – это болотные огни, их необычность – лишь зерно шторма, горечь их слов - яд отчаяния.
Что они, отстранённые, могут подарить? Ведь для них если небольно – то и любви нет. Они даже не замечают, как глубоко ранят. О, они всегда будут с такой жадной симпатией смотреть за человеческой жизнью, будут так же ловить крохи тепла, с каким голодным интересом будут наблюдать из-за окна за чужой улыбкой. Но вы никогда не научите их быть частью жизни. Они останутся за рамками, за пределами этого мира. Зерно ноябрькой бури не утишить, не спрятать, не стереть. Точка опоры – саморазрушение, слом и стыки льда и стали. Так уж они созданы, что без боли им нет жизни, и это единственный дар, который они отдают и принимают легко.
Это они с лёгкостью продадут сердце дьяволу в обмен на талант. И он взвоет в ярости, получив обещанное: сжав ладони на куске льда, в глубине которого искрится железо. Сердце? О да, вот оно, холодное, нездешнее, нечеловеческое сердце – точка неподвижности в центре бури.
Смотрите. Наслаждайтесь. Любуйтесь, как они мчаться по миру на крыле ледяного шторма, как небрежным росчерком они создают окно – провал-пропасть – в целый мир, живой, древний, дикий. Но не подходите близко.
“Не научили”. Не научили любить, не научили понимать, заботиться, отдавать. Они, дети Ноября, и рады бы охранить, утешить, согреть, но не умеют. Как? Они не знают. Редкие проявления тепла небрежны, коротки, как солнечная тень на сухом листе.
Вот он, ноябрь, идёт навстречу, странный и хрупкий! Берегитесь, зажигайте свечи и ищите железный крест.
Они нездешние. Подкидыши. Детёныши фэйри, подброшенные в колыбель. Как убийственно притягательны они могут быть – чёрным резким профилем на сумрачном небе, сквозь косой дождь и пронизывающий ветер. Невозможно иные, другие, странные, болезненно надломленные, с неизведанной глубиной внутри. Что там? Бьющиеся, метающиеся крылатые тени, наклонишься посмотреть – и их призрачное мотыльковое пламя опалит, сожжёт, выест до дна.
Безумно тянет взглянуть: они, неприкаянные, с неловкой улыбкой, с солёным холодом осеннего моря в глазах, совершенные неземные призраки, хрупкие, серые, сияющие. Вот их бессонные ночи, до краев полные вдохновения на грани обморока, кофеина, сигаретного дыма и травяного шелеста. Вы протягиваете руку, осторожно, будто приманивая дикого зверя, но они боятся прикосновений, точно верят, что могут растаять от человеческого тепла. “Держись подальше!” бросают вскользь и шагают в туман, завернувшись в серый плащ. Что станет, если вы не послушаете, если подойдёте и встанете рядом? Ослепнете от седой авалонской бури, застынете под тоскливую песню ветров. И тут-то вы вспомните, что от этих волшебных созданий защищались железом и огнём. Что от них над порогам висели венки омелы. Что их имена боялись произнести вслух, чтобы ненароком не призвать. И вы понимаете, почему. Чем ближе подходишь, тем яснее становится, что их свет – это болотные огни, их необычность – лишь зерно шторма, горечь их слов - яд отчаяния.
Что они, отстранённые, могут подарить? Ведь для них если небольно – то и любви нет. Они даже не замечают, как глубоко ранят. О, они всегда будут с такой жадной симпатией смотреть за человеческой жизнью, будут так же ловить крохи тепла, с каким голодным интересом будут наблюдать из-за окна за чужой улыбкой. Но вы никогда не научите их быть частью жизни. Они останутся за рамками, за пределами этого мира. Зерно ноябрькой бури не утишить, не спрятать, не стереть. Точка опоры – саморазрушение, слом и стыки льда и стали. Так уж они созданы, что без боли им нет жизни, и это единственный дар, который они отдают и принимают легко.
Это они с лёгкостью продадут сердце дьяволу в обмен на талант. И он взвоет в ярости, получив обещанное: сжав ладони на куске льда, в глубине которого искрится железо. Сердце? О да, вот оно, холодное, нездешнее, нечеловеческое сердце – точка неподвижности в центре бури.
Смотрите. Наслаждайтесь. Любуйтесь, как они мчаться по миру на крыле ледяного шторма, как небрежным росчерком они создают окно – провал-пропасть – в целый мир, живой, древний, дикий. Но не подходите близко.
“Не научили”. Не научили любить, не научили понимать, заботиться, отдавать. Они, дети Ноября, и рады бы охранить, утешить, согреть, но не умеют. Как? Они не знают. Редкие проявления тепла небрежны, коротки, как солнечная тень на сухом листе.
Вот он, ноябрь, идёт навстречу, странный и хрупкий! Берегитесь, зажигайте свечи и ищите железный крест.
пара, конечно)Вот я это и имела в виду, что отношения с Ноябрём - это обязательно куча вещей помимо собственно семьи. Есть творчество, есть какие-то идеи, есть... ну, что угодно, по сути) Поэтому их и сложно принять.
А в принципе, если ты Дитя Декабря, то трудности тебя не останавливают)
да, я такое, упорное Дитя) не меньше двух лет ушло на то, чтобы наши стремные сильные характеры научились сосуществовать)) Если бы не было этого "чего угодно", было бы невероятно скучно. Ни один из нас просто не может жить с обычным человеком, проверено)Трудности нас заводят и мотивируют %)
мне интересно, что ты напишешь про июль. Ах да. Ещё июль это сумасшешая Луна...)
Karolina Cienkowska,
как мы вчера согласились - Декабрю не отказывают) А ноябрь лёгкие пути и не принимает. Главное, что вы вместе -) С обычным человеком Ноябрю жить просто опасно. Причём опасность идёт в обе стороны)Ну да, двое одинаково подорванных существ в одной паре..)
И еще - они даже со временем могут научиться гореть и греть. Только вот уж очень часто выгорают и выжигают, не рассчитав степень выносимой боли.
В этом и есть счастье и гармония=) Когда кто-то один, отношения не выдерживают.
Marven, с тем, чтобы рассчитывать выносимость, у Ноября не очень-то получается) А выгорев, представляют собой нечто страшное. Для них остановится можно только на грани самоуничтожения - раньше они не видят опасности.
И вам спасибо за коммент)
Спасибо огромное.
Спасибо Вам огромное.
В общем - я в состоянии положительного и глубокого эмоционального шока, и изъясняться складно сейчас не в состоянии. Прошу прощения за весь этот бред, но если удержу в себе - боюсь взорваться...