летописец " Hunting words I sit all night."
пятница, 21 ноября 2008
четверг, 20 ноября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Кухня была маленькая, жарко натопленная, тесная и выглядела как крошечная и донельзя уютная ведьмовская норка. Со скошенного потолка свисали гирлянды лука, чабреца и лаванды, гривы розмариновых ветвей и головки чеснока. На выскобленных до бледно-жёлтой сердцевины досках стола восседала зеленоватая капуста, опираясь боком о старинный бинокль, а рядом на блюде в облаке пряного пара томился имбирный кекс. У мышиной норки не стояло ни одной мышеловки, зато ровным полукругом высторились три кусочка сыра, свечной огарок, кубик сахара и корочка сала. В бронзовом кофейнике лениво булькал густой чёрный как зимняя полночь кофе.
На высокой хромоногой табуретке сидела девушка, худая как щепка, с гривой блестящих тёмных волос до самого пояса. В густых завивающихся прядях лицо её казалось ешё меньше. Одета она была в вязаную кофту с подсолнухами и пёструю юбку. Она сидела чуть сгорбившись, опустив узкий подбородок на сплетённые пальцы, и пламя свечей танцевало в её глазах – золотые капли в синей воде.
За окном вилась, поднимаясь и опадая, ноябрьская вьюга, ещё не перешедшая в дикую бурю. За тонкой корочкой льда на стекле видны были жёлтые блики фонаря, бледные полосы снега и бездонное чёрно-серое небо.
- Натали! Натали Эргот!
узнать, чем продолжилась поучительная история
На высокой хромоногой табуретке сидела девушка, худая как щепка, с гривой блестящих тёмных волос до самого пояса. В густых завивающихся прядях лицо её казалось ешё меньше. Одета она была в вязаную кофту с подсолнухами и пёструю юбку. Она сидела чуть сгорбившись, опустив узкий подбородок на сплетённые пальцы, и пламя свечей танцевало в её глазах – золотые капли в синей воде.
За окном вилась, поднимаясь и опадая, ноябрьская вьюга, ещё не перешедшая в дикую бурю. За тонкой корочкой льда на стекле видны были жёлтые блики фонаря, бледные полосы снега и бездонное чёрно-серое небо.
- Натали! Натали Эргот!
узнать, чем продолжилась поучительная история
среда, 19 ноября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Недавно я совершила попытку сварить суп. Те, кто осведомлён о моих кулинарных талантах, могут начинать смеятся здесь, остальным - добро пожаловать.
Хуже всего то, что мне кажется, будто я умею готовить - на самом-то деле. Серьёзно, неужели все эти "порезать, пожарить, смешать, залить соусом" так невероятно трудны? И ведь логически размышляя, если взять два примерно сочетающися съедобных продуктов, на выходе должно получится что-то удобоваримое. Вот тут и кроется самое страшное. Мне пришло в голову, что проще простого - сварить суп из готовой смеси. Всего и надо-то, что поварить сухие овощи с макаронами, а потом добавить приправы и сухой бульон.
Но вышла такая бурда, что после пары ложек я - законченная сова - дала себе клятву встать на час раньше и сходить за едой, не требующей кулинарной обработки. И самое интересное, так и сделала, безропотно прошагав две мили до супермаркета в семь утра и накупив фруктов, которые и ем последние полтора дня.
Чуть попозже проголодалась и попробовала суп снова... брр. Не настолько уж я и голодная 0.о
Хуже всего то, что мне кажется, будто я умею готовить - на самом-то деле. Серьёзно, неужели все эти "порезать, пожарить, смешать, залить соусом" так невероятно трудны? И ведь логически размышляя, если взять два примерно сочетающися съедобных продуктов, на выходе должно получится что-то удобоваримое. Вот тут и кроется самое страшное. Мне пришло в голову, что проще простого - сварить суп из готовой смеси. Всего и надо-то, что поварить сухие овощи с макаронами, а потом добавить приправы и сухой бульон.
Но вышла такая бурда, что после пары ложек я - законченная сова - дала себе клятву встать на час раньше и сходить за едой, не требующей кулинарной обработки. И самое интересное, так и сделала, безропотно прошагав две мили до супермаркета в семь утра и накупив фруктов, которые и ем последние полтора дня.
Чуть попозже проголодалась и попробовала суп снова... брр. Не настолько уж я и голодная 0.о
понедельник, 17 ноября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
| Тест завершен, и я попробую рассказать, кого тебе следует остерегаться. У этого демона – лицо архангела Михаила с юного мюнхенского витража. |
Прекрасное, холодное, жесткое, непорочное.  Такие облики редки в нашем мире, и увидев его, ты возможно на мгновение остановишься, пораженный безмятежностью его черт и плавностью линий. А он взглянет тебе прямо в глаза и этот взгляд, прожигающий насквозь, вновь заставит тебя пережить все то, что ты хранил в себе эти годы. О, ты умеешь быть сильным, умеешь брать на себя ответственность и защищать других людей. Но именно в этом твоя уязвимость. Ты понимаешь, что случись что с тобой, вряд ли кто-нибудь сможет тебе помочь. А может быть, даже и не попытается помочь? И в один из моментов, когда в твою голову приходят такие мысли, демон и явится тебе. Он хочет, что бы ты чувствовал пустоту внутри, что бы тебе не за что было сражаться. Тогда ярость, исподволь живущая в тебе вырвется наружу, и начнет уничтожать все кругом, не разбирая, где друзья, где враги. Тогда твой дух запылает в агонии, и это пламя будет ярче блеска рубинов, ярче свежей крови, ярче бликов на отполированной стали. И демон получит еще одну великолепную драгоценность в свою коллекцию. |
| Пройти тест |
летописец " Hunting words I sit all night."
Жги свечи, связывай в пучки можжевельник и зверобой, не поднимай головы – на дворе беснуется ноябрь. Там, за дребезжащим под ударами шторма окном, белёсое пламя пляшет, вьётся над мокрой дорогой, незримое, неощутимое. Бледные серебряные струи дождя разбиваются о мостовую.
Ты держишь пальцы на стальном лезвии, месяц – фронтовая линия, только бы пережить. Но ты ещё не знаешь, что бурю вокруг удержать легко, немудрено отпугнуть злых духов. Это простая власть, но если голос твоей крови, твой дух проснётся и зазвучит как медь, заслышав в небе музыку дикой охоты – сможешь ли ты удержать его? Чем тебе поможет очерченный круг, железо и оберег?
Кто поможет тебе, когда над тонким слоем зернистого снега ты увидишь лиловые сполохи призрачного огня, когда сырая мгла, ползущая на зелёной зыбью замерзаюшей реки, будет пахнуть цветущей яблоней? Тонкие фигуры, острые лица, светлые прозрачные глаза – звёзды и светлячки – и ты перестанешь удивлятся, замечая их.
Да, ты не веришь, сердце моё, сестрёнка, но ночь на Самайн не спишь, свеча горит в твоём окне, и ты молчишь, когда они летят сквозь ночь, серые призраки на крылатых конях, мчатся во весь опор по штормовым тучам, и горе тому, кто встанет на их пути! Взгляды их как пожар, и холодны следы.
Но если это правда, дитя ноября, мой зеркальный близнец? Подойди-ка и взгляни на своё отражение, протяни пальцы к стеклянной границе, и с той стороны я потянусь к тебе, коснусь своей холодной рукой твоей, тёплой.
Да, мы похожи, дитя ноября, плоть от плоти древнего народа, семя нездешней бури. Я был с тобой, когда ты была слаба, и когда тосковала, и когда спотыкалась, и когда любила, и когда падала.
Позови меня, сестрёнка, не вслух, а так, как умеем мы. И я приду к тебе, вышагну из зеркала, из дождевых струй, из сумеречной тени, я улыбнусь и встану у тебя за спиной, и ты почувствуешь на левом плече мою руку. Ты больше никогда не будешь одна. Не останется на всей земле ничего, что может ранить тебя – ни сталь, ни серебро, ни огонь, ни слово, и ты пройдёшь сквозь осень; снег в твоих волосах будет сиять как венец.
Тогда ты наденешь стальные кольца – но уже не для защиты. Ты улыбнёшься, выходя наружу, и спрячешь ключ под дверью, и шагнёшь на дорогу. И потом ты обернёшься и дашь мне руку, тонкую, тёплую, в стальном браслете, и я согреюсь от вечного холода у твоего сердца.
Знаешь, счастье моё, так могло бы быть; тебе всё ещё снятся, грёзятся древние леса и пустые холмы, и чужие дороги, танцы и песни. Ты закрыла дверь, занавесила зеркала, спрятала меня от самой себя, но я рядом. Ты веришь в богов, моё сокровище, а я верю в тебя; и я жду.
Ты держишь пальцы на стальном лезвии, месяц – фронтовая линия, только бы пережить. Но ты ещё не знаешь, что бурю вокруг удержать легко, немудрено отпугнуть злых духов. Это простая власть, но если голос твоей крови, твой дух проснётся и зазвучит как медь, заслышав в небе музыку дикой охоты – сможешь ли ты удержать его? Чем тебе поможет очерченный круг, железо и оберег?
Кто поможет тебе, когда над тонким слоем зернистого снега ты увидишь лиловые сполохи призрачного огня, когда сырая мгла, ползущая на зелёной зыбью замерзаюшей реки, будет пахнуть цветущей яблоней? Тонкие фигуры, острые лица, светлые прозрачные глаза – звёзды и светлячки – и ты перестанешь удивлятся, замечая их.
Да, ты не веришь, сердце моё, сестрёнка, но ночь на Самайн не спишь, свеча горит в твоём окне, и ты молчишь, когда они летят сквозь ночь, серые призраки на крылатых конях, мчатся во весь опор по штормовым тучам, и горе тому, кто встанет на их пути! Взгляды их как пожар, и холодны следы.
Но если это правда, дитя ноября, мой зеркальный близнец? Подойди-ка и взгляни на своё отражение, протяни пальцы к стеклянной границе, и с той стороны я потянусь к тебе, коснусь своей холодной рукой твоей, тёплой.
Да, мы похожи, дитя ноября, плоть от плоти древнего народа, семя нездешней бури. Я был с тобой, когда ты была слаба, и когда тосковала, и когда спотыкалась, и когда любила, и когда падала.
Позови меня, сестрёнка, не вслух, а так, как умеем мы. И я приду к тебе, вышагну из зеркала, из дождевых струй, из сумеречной тени, я улыбнусь и встану у тебя за спиной, и ты почувствуешь на левом плече мою руку. Ты больше никогда не будешь одна. Не останется на всей земле ничего, что может ранить тебя – ни сталь, ни серебро, ни огонь, ни слово, и ты пройдёшь сквозь осень; снег в твоих волосах будет сиять как венец.
Тогда ты наденешь стальные кольца – но уже не для защиты. Ты улыбнёшься, выходя наружу, и спрячешь ключ под дверью, и шагнёшь на дорогу. И потом ты обернёшься и дашь мне руку, тонкую, тёплую, в стальном браслете, и я согреюсь от вечного холода у твоего сердца.
Знаешь, счастье моё, так могло бы быть; тебе всё ещё снятся, грёзятся древние леса и пустые холмы, и чужие дороги, танцы и песни. Ты закрыла дверь, занавесила зеркала, спрятала меня от самой себя, но я рядом. Ты веришь в богов, моё сокровище, а я верю в тебя; и я жду.
летописец " Hunting words I sit all night."
Ужасно странно возвращатся в Замок после такого долгого отсутствия! Флента выросла неприлично, так что пожалуйста, если вы хотите, чтобы я что-то прочитала - отметьтесь здесь, потому что сама я могу пропустить что-то важное.
Ещё оказалось, что если долго ничего не писать, в конце концов будет хуже. Столько мыслей, что они все разбегаются и пишутся как попало, скопом, а остановится и подумать не получается.
-
Те, кто на меня подписался недавно - зайдите в комменты, чтобы я знала, кто вы=)
Ещё оказалось, что если долго ничего не писать, в конце концов будет хуже. Столько мыслей, что они все разбегаются и пишутся как попало, скопом, а остановится и подумать не получается.
-
Те, кто на меня подписался недавно - зайдите в комменты, чтобы я знала, кто вы=)
среда, 29 октября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Городок, в который наша команда приехала на три дня, называется Венатчи.
Если вы думаете, что Вашингтон - это такое место, где постоянно идёт дождь, вас удивит статистика: Венатчи построен прямо в горах, и триста дней в году стоит ясная солнечная погода. Я думала, что в нагрузку к этому придётся терпеть пронизывающий мороз, но несмотря на горную местность, тут ненамного холоднее, чем внизу.
Венатчи - один из самых маленьких, отдалённый и богом забытых городков в нашем штате. До него практически невозможно добраться, он расположен в горах, и не может похвастатся захватывающей историей. Но это его называют Яблочной Столицей. Яблоки везде: символы, рисунки, картинки, ряды садов. Например, вы знали, что шестьдесят процентов яблок страны происходит именно отсюда?
На сайте города целый раздел, наравне с георафией, образованием и общественной жизнью, посвящён яблокам. Три страницы с фотографиями и комментариями демонстрируют разницу между десятками сортов, рассказывают, какие из них - сладкие, какие кислые, какие лучше использовать для пирога, а какие подходят для мармелада и сока. Отдельно отметили и рецепты с яблоками: прочитав этот раздел, я осознала, что при желании настоящий житель Венатчи сделает из яблок обед из семи блюд, включая жаркое, суп и соус.
Сам город не только очень маленький и очень отдалённый (три часа на машине через горы - не слишком доступно), но ещё и, если можно сказать, редкий. Фермерские домики понатыканы всюду посреди огромного поля, едва обозреваемого с дороги и огороженного хилой изгородью, за которой бродят стада лошадей или коров. Интересно, когда они хотят навестить соседа в доме напротив, они идут пешком или садятся в седло?
Центральную улицу может так назвать только человек, который никогда не бывал в городе. Пара забегаловок, отель, несколько заправок и магазинов, плюс вечный и вездесущий Старбакс - вот и всё. Поселили нас именно в том отеле, в комнаты на двоих: пара кроватей и тумбочки, и одна ванная. Но есть интернет, так что я не отрезана от мира!
На ужине состоялось главное знакомство с Венатчи: я попробовала яблочный кранч со взбитыми сливками. Если вы не знали, эта такая невероятно вкусная штука, когда яблоки с корицей запекаются, посыпанные овсяными хлопьями, а потом наверх вытряхиваются сливки. Так что после кранча я решила, что город заслуживает ещё одного шанса.
И виды действительно потрясающие: во-первых, через город течёт река, во-вторых, горы везде. Собственно, то, что вокруг и есть горы, хотя здесь они преимущественно покрыты золотисто-серой травой, а не лесом.
Вот что вы увидели ли бы, если бы оказались несколько десятилетий назад:
смотреть в прошлое
Так он выглядит теперь:
смотреть в настоящее
А так выглядят яблоки Венатчи:
смотреть на яблоки
Если вы думаете, что Вашингтон - это такое место, где постоянно идёт дождь, вас удивит статистика: Венатчи построен прямо в горах, и триста дней в году стоит ясная солнечная погода. Я думала, что в нагрузку к этому придётся терпеть пронизывающий мороз, но несмотря на горную местность, тут ненамного холоднее, чем внизу.
Венатчи - один из самых маленьких, отдалённый и богом забытых городков в нашем штате. До него практически невозможно добраться, он расположен в горах, и не может похвастатся захватывающей историей. Но это его называют Яблочной Столицей. Яблоки везде: символы, рисунки, картинки, ряды садов. Например, вы знали, что шестьдесят процентов яблок страны происходит именно отсюда?
На сайте города целый раздел, наравне с георафией, образованием и общественной жизнью, посвящён яблокам. Три страницы с фотографиями и комментариями демонстрируют разницу между десятками сортов, рассказывают, какие из них - сладкие, какие кислые, какие лучше использовать для пирога, а какие подходят для мармелада и сока. Отдельно отметили и рецепты с яблоками: прочитав этот раздел, я осознала, что при желании настоящий житель Венатчи сделает из яблок обед из семи блюд, включая жаркое, суп и соус.
Сам город не только очень маленький и очень отдалённый (три часа на машине через горы - не слишком доступно), но ещё и, если можно сказать, редкий. Фермерские домики понатыканы всюду посреди огромного поля, едва обозреваемого с дороги и огороженного хилой изгородью, за которой бродят стада лошадей или коров. Интересно, когда они хотят навестить соседа в доме напротив, они идут пешком или садятся в седло?
Центральную улицу может так назвать только человек, который никогда не бывал в городе. Пара забегаловок, отель, несколько заправок и магазинов, плюс вечный и вездесущий Старбакс - вот и всё. Поселили нас именно в том отеле, в комнаты на двоих: пара кроватей и тумбочки, и одна ванная. Но есть интернет, так что я не отрезана от мира!
На ужине состоялось главное знакомство с Венатчи: я попробовала яблочный кранч со взбитыми сливками. Если вы не знали, эта такая невероятно вкусная штука, когда яблоки с корицей запекаются, посыпанные овсяными хлопьями, а потом наверх вытряхиваются сливки. Так что после кранча я решила, что город заслуживает ещё одного шанса.
И виды действительно потрясающие: во-первых, через город течёт река, во-вторых, горы везде. Собственно, то, что вокруг и есть горы, хотя здесь они преимущественно покрыты золотисто-серой травой, а не лесом.
Вот что вы увидели ли бы, если бы оказались несколько десятилетий назад:
смотреть в прошлое
Так он выглядит теперь:
смотреть в настоящее
А так выглядят яблоки Венатчи:
смотреть на яблоки
летописец " Hunting words I sit all night."
В качестве короткого вступления для тех, кто не в курсе, уточняю: я работаю в программе социальной службы, которая набирает команды волонтёров и распределяет их по нужным организациям. Человека, который занимается всякими важными вещами и бумагами нашей команды, зовут Ной, и он у нас вроде как главный.
Сегодня, перед отъездом в Венатчи, Ной произнёс короткую речь про семинар, на который мы должны были пойти в пятницу.
- Я, - сказал он, - Слышал о том, что случилось на сборе. И хотя, конечно, то, что вы ушли через десять минут после начала речи, достаточно печально само по себе, ещё больше меня огорчает тот факт, что вы умудрились столкнутся с мисс N, директором этого мероприятия.
Когда волна хихиканья спала, Ной продолжил.
- Но хуже всего, что вы представились и назвали наше агенство. Теперь они точно знают, кто ушёл раньше.
Упс. Хихиканье стало чуть виноватым.
- Поэтому, - добавил Ной, - Я разрешаю вам ходить по барам вечерами во время командировки. Только, умоляю вас, не говорите, где вы работаете, и ради бога, не носите фирменные футболки.
Сегодня, перед отъездом в Венатчи, Ной произнёс короткую речь про семинар, на который мы должны были пойти в пятницу.
- Я, - сказал он, - Слышал о том, что случилось на сборе. И хотя, конечно, то, что вы ушли через десять минут после начала речи, достаточно печально само по себе, ещё больше меня огорчает тот факт, что вы умудрились столкнутся с мисс N, директором этого мероприятия.
Когда волна хихиканья спала, Ной продолжил.
- Но хуже всего, что вы представились и назвали наше агенство. Теперь они точно знают, кто ушёл раньше.
Упс. Хихиканье стало чуть виноватым.
- Поэтому, - добавил Ной, - Я разрешаю вам ходить по барам вечерами во время командировки. Только, умоляю вас, не говорите, где вы работаете, и ради бога, не носите фирменные футболки.
понедельник, 27 октября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Кто же не знает, из чего прядут судьбу? Тонкие нити, водопады мягкой шерсти текут и длятся, виснут гирляндами. В обледеневшей дали горит огонь в круге камней, и рядом сидят три девы. Кое-кто их зовёт норнами.
Одна совсем ребёнок. У неё тяжёлые рыжие волосы и лицо от веснушек похоже на лепесток меди, только блестят синим глаза. Одета она в старенькое платье и на плечах – платок, шёлковая древняя шаль. Перед нею стоят песочные часы, и каменные зерна-песчинки ссыпаются вниз, но никогда не кончаются. Её зовут Время.
Вторая выглядит старше; стройная и строгая, её фигура затянута в серый плащ. Длинные русые волосы льются по спине и плечам, свиваясь кольцами на полу. На голове девушки венок из пшеничных колосьев, и его густая тень падает на лицо. Видна только тонкая линия плотно сжатых губ и узкий подбородок. Эту называют Смерть.
Третью можно принять за вдову: на ней глухое чёрное платье с воротником под горло, а седые волосы стянуты в пучок. В руках сверкают стальными молниями спицы, пёстрая шерсть кружится, сплетаясь в полотно.
А ещё есть поле; то, что снится и снится в те ночи, когда в голове звенит от часов изматывающей работы, чересчур крепкого кофе и напряжения. Оно всплывает перед глазами, стоит только упасть на кровать. Сначала оно пусто, тихо и безмолвно, словно в тумане, но постепенно просыпается, и сквозь тугую молочную мглу идёт в облаке истлевающего шёлка первая из Дев. Босые ноги едва касаются земли, и вдруг всё вокруг наливается цветом. Небо гудит знойной синевой, рвутся наружу плотные стебли, кружат пчёлы над цветущим лугом. Время, ребёнок с медно-рыжей гривой, идёт сквозь высокую траву, и листья шелестят между её пальцами как песок.
Когда появляется вторая Дева, становится холодно, светло и тихо. Трава жухнет и сереет, воздух горчит острой сладковатой свежестью вянущей листвы. В бледной высоте кружатся чёрные птичьи силуэты; на плече девушки сложил крылья маленький совёнок. Поверх пустых трав летят пряди длинных волос.
Потом появляется третья Дева, седая, но с осанкой королевы. Её взгляд прожигает насквозь, и поле рушится вниз, пряно-сухая трава осыпает соцветия. Она вложит тебе в ладони спицы и клубок ниток.
Подобные истории о норнах и травах, о ледяном крае света и тонущем в море мрака солнце знакомы всем. Не оттого, что мы слышали их в детстве, и не оттого, что читали со страниц книг. Но мы приучены боятся темноты, ибо там таятся древние страхи, имена которых мы забыли; мы отрицаем это, но всё ещё помним духов и тени, что бродили и бродят по земле. И потому же мы знаем эти сказки, легенды прошлого; они текут по нашим венам – давнее знание. Мы повторяем его, обкатываем и придаём форму, силясь обосновать и найти логику, но это вода, вода, протекающая сквозь сито, а остаётся только песок:
На краю земли, где небо врастает в вековой лёд, живут три Девы – Время, Смерть и Надежда…
Одна совсем ребёнок. У неё тяжёлые рыжие волосы и лицо от веснушек похоже на лепесток меди, только блестят синим глаза. Одета она в старенькое платье и на плечах – платок, шёлковая древняя шаль. Перед нею стоят песочные часы, и каменные зерна-песчинки ссыпаются вниз, но никогда не кончаются. Её зовут Время.
Вторая выглядит старше; стройная и строгая, её фигура затянута в серый плащ. Длинные русые волосы льются по спине и плечам, свиваясь кольцами на полу. На голове девушки венок из пшеничных колосьев, и его густая тень падает на лицо. Видна только тонкая линия плотно сжатых губ и узкий подбородок. Эту называют Смерть.
Третью можно принять за вдову: на ней глухое чёрное платье с воротником под горло, а седые волосы стянуты в пучок. В руках сверкают стальными молниями спицы, пёстрая шерсть кружится, сплетаясь в полотно.
А ещё есть поле; то, что снится и снится в те ночи, когда в голове звенит от часов изматывающей работы, чересчур крепкого кофе и напряжения. Оно всплывает перед глазами, стоит только упасть на кровать. Сначала оно пусто, тихо и безмолвно, словно в тумане, но постепенно просыпается, и сквозь тугую молочную мглу идёт в облаке истлевающего шёлка первая из Дев. Босые ноги едва касаются земли, и вдруг всё вокруг наливается цветом. Небо гудит знойной синевой, рвутся наружу плотные стебли, кружат пчёлы над цветущим лугом. Время, ребёнок с медно-рыжей гривой, идёт сквозь высокую траву, и листья шелестят между её пальцами как песок.
Когда появляется вторая Дева, становится холодно, светло и тихо. Трава жухнет и сереет, воздух горчит острой сладковатой свежестью вянущей листвы. В бледной высоте кружатся чёрные птичьи силуэты; на плече девушки сложил крылья маленький совёнок. Поверх пустых трав летят пряди длинных волос.
Потом появляется третья Дева, седая, но с осанкой королевы. Её взгляд прожигает насквозь, и поле рушится вниз, пряно-сухая трава осыпает соцветия. Она вложит тебе в ладони спицы и клубок ниток.
Подобные истории о норнах и травах, о ледяном крае света и тонущем в море мрака солнце знакомы всем. Не оттого, что мы слышали их в детстве, и не оттого, что читали со страниц книг. Но мы приучены боятся темноты, ибо там таятся древние страхи, имена которых мы забыли; мы отрицаем это, но всё ещё помним духов и тени, что бродили и бродят по земле. И потому же мы знаем эти сказки, легенды прошлого; они текут по нашим венам – давнее знание. Мы повторяем его, обкатываем и придаём форму, силясь обосновать и найти логику, но это вода, вода, протекающая сквозь сито, а остаётся только песок:
На краю земли, где небо врастает в вековой лёд, живут три Девы – Время, Смерть и Надежда…
среда, 22 октября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Новый перл моего любимого класса - вы знали, что Мартин Лютер Кинг был, цитата "kiwi rights leader"?
Это ученик так прочёл слово civil
Это ученик так прочёл слово civil
пятница, 17 октября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Дорогие все,
Летописец был бы очень признателен, если бы вы ему посоветовали книжку, потому что Пратчетта я уже почти дочитала, а свободное времени на работе чем-то надо занимать. Пожалуйста, только без тёмного беспросветного философствования и ужасов: я понимаю, что книга может быть шедевром, но всё же стараюсь выбрать то, после чего не надо ловить в панике сбегающую крышу.
Летописец был бы очень признателен, если бы вы ему посоветовали книжку, потому что Пратчетта я уже почти дочитала, а свободное времени на работе чем-то надо занимать. Пожалуйста, только без тёмного беспросветного философствования и ужасов: я понимаю, что книга может быть шедевром, но всё же стараюсь выбрать то, после чего не надо ловить в панике сбегающую крышу.
летописец " Hunting words I sit all night."
У нас уже месяц как осень. Такая... настоящая романтически-поэтичная, как если бы её пытались в стихах превратить в Прекрасную Даму. Для меня она всегда пронзительная, серая, дождь, плящущий ветер, мокрая дорога, птицы, голые ветви. Такой дикий сплав тоски, вдохновения и отчаяния, ниточка, за которой истончается граница между нашим миром и тем, где остальное - эльфы, вересковые замки, феи. Сиэтловская осень такая и есть: три месяца дождя, переходящего в сырой зимний мороз.
А сейчас она другая. Хрупкая, ясная как сосулька: много алого и золотого, ни одного тусклого оттенка, небо высокое и синее, воздух буквально хрустит от холода и чистоты. Газоны всё ещё зелёные, трава свежая, и на ней груды листьев - кленовые, берёзовые, дубовые. Так красиво, что я даже немного стесняюсь этой осени.
А сейчас она другая. Хрупкая, ясная как сосулька: много алого и золотого, ни одного тусклого оттенка, небо высокое и синее, воздух буквально хрустит от холода и чистоты. Газоны всё ещё зелёные, трава свежая, и на ней груды листьев - кленовые, берёзовые, дубовые. Так красиво, что я даже немного стесняюсь этой осени.
среда, 08 октября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Основная проблема моего класса - того, который я готовлю для Собеседования На Гражданство - состоит в том, что учить английский они не желают. Таким образом, роль учителя заключается в попугайском задалбливании одних и тех же вопросов в различных вариациях в головы учеников; если ученики преуспеют, появится вероятность, что на собеседовании офицер будет задавать вопросы чётко по списку, а они смогут подобрать ответ из вызубренных предложений. Ясное дело, что стоит офицеру отойти от заданного ритуала и спросить, предположим, что они думают о погоде, либо поменять пару слов местами, как происходит катастрофа, в результате которой становится ясно полнйшее незнание английского, и собеседование завалено.
Сегодня занятие прошло на редкость креативно. Кое-кто приложил максимум усилий к изучению языка и даже подобрал синонимы. Правда, выглядело это забавно: я выбирала какой-то безобидный вопрос, например, интересовалась главными идеями Декларации Независимости.
- All people... people... all... - старался ученик, пытаясь выловить из закромов памяти подходящую фразу.
Я доброжелательно киваю, всем видом выражая оптимизм и желание помочь. Не в силах подобать слово, ученик довершает:
- All people created straight!
Я - в лёгком ужасе, представляю реакцию офицера - и почти из-под стола пищу:
- Equal! All people are created equal! Пожалуйста, запомните это слово - а лучше запишите. Хорошо, теперь повторим вслух... все вместе, три раза!
Сегодня занятие прошло на редкость креативно. Кое-кто приложил максимум усилий к изучению языка и даже подобрал синонимы. Правда, выглядело это забавно: я выбирала какой-то безобидный вопрос, например, интересовалась главными идеями Декларации Независимости.
- All people... people... all... - старался ученик, пытаясь выловить из закромов памяти подходящую фразу.
Я доброжелательно киваю, всем видом выражая оптимизм и желание помочь. Не в силах подобать слово, ученик довершает:
- All people created straight!
Я - в лёгком ужасе, представляю реакцию офицера - и почти из-под стола пищу:
- Equal! All people are created equal! Пожалуйста, запомните это слово - а лучше запишите. Хорошо, теперь повторим вслух... все вместе, три раза!
пятница, 03 октября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
про драконов:
про самураев:
(с)
про самураев:
(с)
среда, 01 октября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Ну что бы стоило моему домовладельцу разбить оплату на две части! Я же не говорила, что не буду платить, просто попросила меньше половину перенести на неделю вперёд, и потом отдать. Но он не согласился.
В общем, на следующие две-три недели у меня осталось тридцать баксов -_- надеюсь, на работе дадут проездной, но видимо, всё равно придётся сесть на диету из овсянки.
В общем, на следующие две-три недели у меня осталось тридцать баксов -_- надеюсь, на работе дадут проездной, но видимо, всё равно придётся сесть на диету из овсянки.
летописец " Hunting words I sit all night."
На работу какой-то добрый человек принёс лекарственый чай от гриппа и больного горла. Средневековая часть меня его одобрила: конечно, разве то сладенько-безвкусное в таблетках может что-то вылечить? То ли дело горячий чай, пахнущий перцем, мятой, лакричным корнем и валерианой. Я своими глазами рассмотрела сквозь пакетик красные перечные пёрышки! После пары чашей смогла вести урок для класса с полуглухим старичком и не посадить горло окончательно.
--
Я всё не думаю, принести ли мне на работу свой любимый чай вместо нейтрального зелёного. Не покажется ли кому-то двусмысленным название "Sleepy Time"?
--
Я всё не думаю, принести ли мне на работу свой любимый чай вместо нейтрального зелёного. Не покажется ли кому-то двусмысленным название "Sleepy Time"?
понедельник, 29 сентября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Мне всегда казалось, что я выгляжу старше. Не то чтобы меня это расстраивало, но я полагала, что это объясняется просто особенностями внешности, так что просто отмечала, что между бровей у меня... нет, пока не морщинка, только предвестница. Такой короткий теневой штрих, заметный на свету, и при таком же ярком свете становится видно, что из-за формы скул щёки немного западают.
Но весь этот месяц практически каждый, с кем я общалась, ухитрялся высказать прямо противоположное мнение - они думали, что я младше. То есть мой взгляд на себя отличается от того, что видят они; простая мысль, но мне как-то в голову не приходило.
Если же смотреть с точки зрения того, что я пишу, то по-моему, тут всё как раз именно на мой настоящий возраст. То есть мои тексты и дневник отражают человека примерно моих лет. Поэтому мне хотелось бы узнать - если бы не знали точно, сколько бы лет, на ваш взгляд, мне было?
Но весь этот месяц практически каждый, с кем я общалась, ухитрялся высказать прямо противоположное мнение - они думали, что я младше. То есть мой взгляд на себя отличается от того, что видят они; простая мысль, но мне как-то в голову не приходило.
Если же смотреть с точки зрения того, что я пишу, то по-моему, тут всё как раз именно на мой настоящий возраст. То есть мои тексты и дневник отражают человека примерно моих лет. Поэтому мне хотелось бы узнать - если бы не знали точно, сколько бы лет, на ваш взгляд, мне было?
летописец " Hunting words I sit all night."
Я не жалею, что переехала, но каждые выходные, возвращаясь в Сиэтл, я чувствую, насколько этот город стал моим домом. Пригород Такомы, где я снимаю комнату, тоже неплохое местечко, особенно если вам по вкусу такое. Не деревня и не город, а что-то среднее: никаких небоскрёбов, парадов, площадей и бульваров, но и бесконечных заросших ежевикой и высокой травой полей нет. Имеется одна главная улица, переходящая в междугороднюю трассу, и от неё расходятся широкие жилые улицы: чистенькие, но довольно простые дома, подстриженные газоны, иногда цветы у порога. Центр развлечений - несколько магазинчиков, кофейня и мексиканская забегаловка - прискорбно далеко от дома. Иногда выбираюсь туда за коробкой конфет или пачкой фруктового чая, но это происходит нечасто.
В офисе примерно такая же атмосфера. Кажется, я не говорила о работе, но причина состоит в том, что рассказывать особо нечего. За вычетом бумажных дел, вроде заполнения и подшивания файлов в папки, я учу английскому девушку из Пуэрто-Рики и веду класс по подготовке для собеседования на гражданство. Девушку зовут Роза, и она меня очень радует: не закончив школу из-за беременности, она уехала в США и устроилась в пиццерию, и при этом ухитрилась за шесть месяцев выучить до приличного уровня английский. Ума не приложу, как ей это удалось, но она понимает практически всё, и говорит хотя и с трудом, явно подбирая слова, но почти на все темы. Зато класс по Собеседованию оказался той ложкой дёгтя: началось с того, что один из студентов просветил меня, что его внучка старше меня больше чем на десять лет, а его жена спросила, в какую церковь я хожу. Английского никто не знает, вопросы тупо заучивают наизусть и понимать не желают, а если бы и хотели, то в восемьдесят лет приниматся за новый язык сложнее, чем восемнадцать, и это факт.
Урок начался с фразы "помолимся" и все встали, а один из старичков затянул молитву. Называть учеников надо не по фамилии, а "брат Иннокентий" и "сестра Марта". Кроме того, мой выговор назвали британским и прямо заявили, что не понимают ни слова.
В целом, жизнь здесь и на такой работе оказалась... не безнадёжно ужасной. Особенно в те вечера, когда я полулежу на кровати с ноутбуком, а рядом закипает чайник, и на открытой страничке - новая книжка или хороший фильм. И в те дни, когда я сижу в офисе совершенно без дела, потому что клиентов нет, а папки подшиваются быстро, я могу сделать чашечку кофе и с одобрения супервайзера почитать перекаченного на рабочий компьютер Вальтера Скотта, тоже неплохо. И даже тогда, когда я на двух автобусах еду на еженедельное собрание в центре города, и мне надо рано вставать и идти пешком иногда две мили между остановками, иначе я опоздаю, всё равно не так кошмарно.
Возможно, в немного иной ситуации я была тут совсем счастлива, но я слишком часто вспоминаю, что этот забытый Богом городок не Сиэтл. Когда я схожу с автобуса в центре Сиэтла, я вижу, как там кипит жизнь, и несмотря на то, что никогда не любила толпу и её атмосферу, чувствую, как что-то во мне отвечает, вскипает тоже. Я вдруг осознаю, что вернулась домой, когда я иду по узким круто сбегающим к морю улочкам, вижу блеск воды за небоскрёбами, Пайк Маркет, выложенный тёмно-розовым камнем, фонари со свешивающимися корзинами цветов, постоянные кофейни, старомодные белые здания с балкончиками и полукруглыми окнами. Там нет мегаполисной толпы Нью-Йорка или Чикаго - там просто много людей. Разных. Фрики, готы, работники офиса, иностранцы, туристы, отдыхающие. Кое-кто считает, что Сиэтл - скучный дождливый город на западном побрежье, но они неправы. Мы - это Изумрудный Город США, и я надеюсь, что какая-нибудь из дорог, мощёная жёлтым кирпичом, приведёт вас сюда. Мы - это тот город, от которого за полтора часа можно доехать до гор, за час - до совершенно диких лесов и за двадцать минут - до моря. Мы - это кофейная столица страны, и я готова поспорить, что Tullis варит кофе гораздо лучше Старбоксовского.
Ещё раз: нет, я не жалею, что уехала. Мне надо пожить одной, чтобы уверится, что я могу самостоятельно заботится о себе, ходить на нормальную работу, получать за неё деньги и тратить их разумно - хоть отчасти. Но господи, как я буду счастлива, когда вернусь! Иметь возможность просто гулять, просто выходить из дома в семь утра, если вдруг проснусь так рано, и, накинув куртку поверх пижамы, дойти до ближайшей кофейни за стаканчиком латте. Просто бегать по дорожкам вокруг озера, когда там плавают утки и распускаются кувшинки. Лежать на мостках и глядеть сквозь воду на стелющиеся со дна водоросли.
Хорошо, что Сиэтл дождётся меня.
В офисе примерно такая же атмосфера. Кажется, я не говорила о работе, но причина состоит в том, что рассказывать особо нечего. За вычетом бумажных дел, вроде заполнения и подшивания файлов в папки, я учу английскому девушку из Пуэрто-Рики и веду класс по подготовке для собеседования на гражданство. Девушку зовут Роза, и она меня очень радует: не закончив школу из-за беременности, она уехала в США и устроилась в пиццерию, и при этом ухитрилась за шесть месяцев выучить до приличного уровня английский. Ума не приложу, как ей это удалось, но она понимает практически всё, и говорит хотя и с трудом, явно подбирая слова, но почти на все темы. Зато класс по Собеседованию оказался той ложкой дёгтя: началось с того, что один из студентов просветил меня, что его внучка старше меня больше чем на десять лет, а его жена спросила, в какую церковь я хожу. Английского никто не знает, вопросы тупо заучивают наизусть и понимать не желают, а если бы и хотели, то в восемьдесят лет приниматся за новый язык сложнее, чем восемнадцать, и это факт.
Урок начался с фразы "помолимся" и все встали, а один из старичков затянул молитву. Называть учеников надо не по фамилии, а "брат Иннокентий" и "сестра Марта". Кроме того, мой выговор назвали британским и прямо заявили, что не понимают ни слова.
В целом, жизнь здесь и на такой работе оказалась... не безнадёжно ужасной. Особенно в те вечера, когда я полулежу на кровати с ноутбуком, а рядом закипает чайник, и на открытой страничке - новая книжка или хороший фильм. И в те дни, когда я сижу в офисе совершенно без дела, потому что клиентов нет, а папки подшиваются быстро, я могу сделать чашечку кофе и с одобрения супервайзера почитать перекаченного на рабочий компьютер Вальтера Скотта, тоже неплохо. И даже тогда, когда я на двух автобусах еду на еженедельное собрание в центре города, и мне надо рано вставать и идти пешком иногда две мили между остановками, иначе я опоздаю, всё равно не так кошмарно.
Возможно, в немного иной ситуации я была тут совсем счастлива, но я слишком часто вспоминаю, что этот забытый Богом городок не Сиэтл. Когда я схожу с автобуса в центре Сиэтла, я вижу, как там кипит жизнь, и несмотря на то, что никогда не любила толпу и её атмосферу, чувствую, как что-то во мне отвечает, вскипает тоже. Я вдруг осознаю, что вернулась домой, когда я иду по узким круто сбегающим к морю улочкам, вижу блеск воды за небоскрёбами, Пайк Маркет, выложенный тёмно-розовым камнем, фонари со свешивающимися корзинами цветов, постоянные кофейни, старомодные белые здания с балкончиками и полукруглыми окнами. Там нет мегаполисной толпы Нью-Йорка или Чикаго - там просто много людей. Разных. Фрики, готы, работники офиса, иностранцы, туристы, отдыхающие. Кое-кто считает, что Сиэтл - скучный дождливый город на западном побрежье, но они неправы. Мы - это Изумрудный Город США, и я надеюсь, что какая-нибудь из дорог, мощёная жёлтым кирпичом, приведёт вас сюда. Мы - это тот город, от которого за полтора часа можно доехать до гор, за час - до совершенно диких лесов и за двадцать минут - до моря. Мы - это кофейная столица страны, и я готова поспорить, что Tullis варит кофе гораздо лучше Старбоксовского.
Ещё раз: нет, я не жалею, что уехала. Мне надо пожить одной, чтобы уверится, что я могу самостоятельно заботится о себе, ходить на нормальную работу, получать за неё деньги и тратить их разумно - хоть отчасти. Но господи, как я буду счастлива, когда вернусь! Иметь возможность просто гулять, просто выходить из дома в семь утра, если вдруг проснусь так рано, и, накинув куртку поверх пижамы, дойти до ближайшей кофейни за стаканчиком латте. Просто бегать по дорожкам вокруг озера, когда там плавают утки и распускаются кувшинки. Лежать на мостках и глядеть сквозь воду на стелющиеся со дна водоросли.
Хорошо, что Сиэтл дождётся меня.
летописец " Hunting words I sit all night."
четверг, 25 сентября 2008
летописец " Hunting words I sit all night."
Сегодня после работы собралась в магазин за фильтром, заодно решив прикупить ещё и что-нибудь против гриппа. Внутренний голос подсказал мне, что лучшее лекарство - это капуччиновый РиттерСпорт и малиновые полоски. Если вы не знаете таких конфет, то я о них расскажу: они состоят из смеси яблочно-грушевого пюре с добавлением любых фруктов, которое потом раскатывают, подсушивают и режут. Получаются такие сладкие вязкие прямоугольнички.
Теперь кутаюсь в плед на кровати с ноутом, чаем и сладостями=) и пишу пост о том, что произошло за эти две недели.
Теперь кутаюсь в плед на кровати с ноутом, чаем и сладостями=) и пишу пост о том, что произошло за эти две недели.