летописец " Hunting words I sit all night."
Неотосланные письма:
…Впрочем, что тут писать, изводя слова да чернила, ловя на кончик пера мутные какие-то печали и смешные надежды?
Душа моя, слушайте: мнится мне, что мы живём то ли в стеклянном шаре, то ли в повести чьей-то. Повести о том, что все беды, все природные и человеческие катастрофы произошли – для нас-то они естественны, мы на них выросли, но по-настоящему их никогда не было. Это только злая история, в которой мы все завязли.
Как же муторно на сердце. Боюсь проснуться и обнаружить, что в другом мире живу, не в нашем. Не ведомо мне, дурно или хорошо там, но более пугает меня, если он вдруг окажется светлее нашего. Что всей этой грязи, злых помыслов, обмылков человечности в нажитой жестокости там не встретиться. Не было там всех этих водоворотов лжи, амбиций, интриг и мелодрам в истории, не случалось их вовсе.
И вот появлюсь я там, как сейчас есть: озлобившейся, нервной, испуганой, шарахаясь от каждого движения, от протянутой руки. Что подумают там о нас? Будут жалеть меня, как больного зверя, как раскаивающегося грешника? Чем я буду для них, полусломленная, запутавшаяся, с искрой едва уже тлеющего таланта? Вот чего я боюсь. Оказаться там – и оказаться не к месту, не в тон, лишней, ненужной.
Иногда я думаю, душа моя, что существует он, тот лучший мир, о котором вы толкуете. Меня страшит мысль о нём… Что, если правда это, и где-то там растёт и дышит реальность, в которой не гремят пророчества о конце света, где помыслы человеческие не отравлены дымом гнева и горечью? Где всё без надрыва, без напряжения, без вечной боли, которую мы не замечаем даже, ибо она пустила в нас корни, и ныне что ни возьми, она в глубине прячется – и в любви, и в творчестве, и успехе. Там-то бывает счастье без расплаты, страсть без ревности и созидание без одиночества. Это лишь мы такие, загнанные и ущербные…
Вы желали знать, о чём я думаю. Простите, что так глупы и безрадостны мои размышления; могу лишь надеяться, что вас не опечалила.
А погода у нас стоит ясная. За целый сентябрь лишь два дня выдались пасмурными, да и те чистые, прозрачные, небо как пепельный шёлк. Вы не тревожьтесь обо мне попусту. Я в добром здравии, и дела мои идут неплохо. Впрочем, больше я волнуюсь о вас, чем о себе...
…Впрочем, что тут писать, изводя слова да чернила, ловя на кончик пера мутные какие-то печали и смешные надежды?
Душа моя, слушайте: мнится мне, что мы живём то ли в стеклянном шаре, то ли в повести чьей-то. Повести о том, что все беды, все природные и человеческие катастрофы произошли – для нас-то они естественны, мы на них выросли, но по-настоящему их никогда не было. Это только злая история, в которой мы все завязли.
Как же муторно на сердце. Боюсь проснуться и обнаружить, что в другом мире живу, не в нашем. Не ведомо мне, дурно или хорошо там, но более пугает меня, если он вдруг окажется светлее нашего. Что всей этой грязи, злых помыслов, обмылков человечности в нажитой жестокости там не встретиться. Не было там всех этих водоворотов лжи, амбиций, интриг и мелодрам в истории, не случалось их вовсе.
И вот появлюсь я там, как сейчас есть: озлобившейся, нервной, испуганой, шарахаясь от каждого движения, от протянутой руки. Что подумают там о нас? Будут жалеть меня, как больного зверя, как раскаивающегося грешника? Чем я буду для них, полусломленная, запутавшаяся, с искрой едва уже тлеющего таланта? Вот чего я боюсь. Оказаться там – и оказаться не к месту, не в тон, лишней, ненужной.
Иногда я думаю, душа моя, что существует он, тот лучший мир, о котором вы толкуете. Меня страшит мысль о нём… Что, если правда это, и где-то там растёт и дышит реальность, в которой не гремят пророчества о конце света, где помыслы человеческие не отравлены дымом гнева и горечью? Где всё без надрыва, без напряжения, без вечной боли, которую мы не замечаем даже, ибо она пустила в нас корни, и ныне что ни возьми, она в глубине прячется – и в любви, и в творчестве, и успехе. Там-то бывает счастье без расплаты, страсть без ревности и созидание без одиночества. Это лишь мы такие, загнанные и ущербные…
Вы желали знать, о чём я думаю. Простите, что так глупы и безрадостны мои размышления; могу лишь надеяться, что вас не опечалила.
А погода у нас стоит ясная. За целый сентябрь лишь два дня выдались пасмурными, да и те чистые, прозрачные, небо как пепельный шёлк. Вы не тревожьтесь обо мне попусту. Я в добром здравии, и дела мои идут неплохо. Впрочем, больше я волнуюсь о вас, чем о себе...