Daylight saving time

[Foruvie]

*Забавная фраза - Daylight saving time. Меня занимало всегда, зачем его сохранять? Оригинал в комментах. *
_______________________
В тот день работы хватало всем рукам и лапам обителей Лесного Хозяйства. Лес-то их не был особенно высок: кроме Старика-Великана, деревья вырастали обычно всего лишь на несколько локтей, а часто и ниже. Но травы и кустарник росли густо и пёстро, и по скалам струилась голубая и лиловая камнеломка, а поля укрывал серебряный мох. Имена деревьев были тоже приятными и незатейливыми: Малютка и Сонный Снорри (который круглый год дремал и только на майский танец ненадолго просыпался), Крапинка и Колючка (одна покрытая цветными листиками, а другая с узловатой и жёсткой корой).

Одна только глупая белка, живущая на Старике-Великане, не работала. Белки в общем не особенно умны, и оттого часто услышишь, что кто-нибудь “безумен как белка”, или “здравого смысла как у белки” (то есть ни капли), или известную поговорку, что “белка быстро сплетничает, но медленно думает”. Во всех сказках у самой болтливой проныры и ябеды рыжий хвост и беличья мордочка.

Но даже самая пустоголовая и болтливая белка и самое старое и сонное дерево соблюдают Золотое Воскресенье. Давным-давно, когда мир только лишь начинал существовать, Народец Чащи не знал этого закона, и оттого зимы были долгими и хищными, а лето – стылым и мелким как пересохший пруд. Месяцами они прятались в мёрзлых корнях и сырых норах, ведь Лесного Хозяйства ещё никто не построил: не было его резных сводов и очагов, тёплых залов и кладовок, полных припасов. Каждого ждала впереди темнота и голод. Одни лишь каменные ящеры из торфяных болот радовались тем временам, да ведьмы с плоскогорья, и лебеди с человеческими лицами, которые охотились во время бурь и убивали всех, кого находили.

Мир был сумрачным и жестоким местом. Даже Долговязый Народ понимал это, хоть они мало живут, а думают и того меньше. Они собрались вместе, судили, спорили и рассуждали, и наконец решили послать героя на край мира, чтобы тот просил богов о благословении.
Говорят, в то время герой ещё не был славным героем и великим королём, а всего лишь ребёнком: так они называют своих детёнышей.
Он поднялся на ведьмино плоскогорье и прошёл через мёрзлые торфяники, над землёй и под землёй, сквозь болотный огонь и чёрный лес, но его приключения не наша история: мы не рассказываем истории Долговязого Народа, если они не касаются нас (но эта касается). Он узнал тайну и поведал всем нам, секрет того, что в особые дни года солнце льётся на землю как дождь, и его свет можно собрать и сохранить. А когда придёт пора весны, настанет время вернуть солнце обратно – вылить его свет в мир.

С течением лет и веков, Долговязый Народ позабыл секрет сохранения солнца. У них маленькие жизни и маленькие памяти. Но мы помним. Мы следуем закону до сих пор. Оттого в последнюю неделю сентября каждая пара лап и рук занята день напролёт. Начинается работа с собирания солнца: ничуть не отличается от собирания грибов или морошки, мёда или сладких корешков. Иногда солнечный свет легко собрать – если, например, он льётся рекой по заросшим мхом холмам или кронам деревьев-коротышек. Но бывает так, что солнечный зайчик спрячется на отвесном утёсе, куда даже горная коза не заберётся за пучком травы, или лучик упадёт в ледяной пруд, такой прозрачный, что зубы сводит, и дышащий ледниками.

Когда собран весь солнечный урожай, Госпожа Шнырк берёт дело в свои лапы. Не то чтобы она и вправду хозяйка здесь (для этого у неё слишком растрёпанные усы и слишком мохнатые уши), но такая зануда и хлопотунья, что суетится не покладая лап. Она ворчит, чтобы все очаги и печки затопили хорошенько, и чтобы все медные горшки и котлы начистили и натёрли до блеска, ведь солнце готовить можно только в котлах из самой яркой меди. Когда солнечный свет закипает, она, как и нужно по рецепту, добавляет снежевику и мёд, который пчёлы принесли из горных садов великанов. Цветы там – всех оттенков белого, которые бывают, и растут из инея. Мёд этот слаще и смертельнее всего, что есть в мире, и каждый, кто попробует хоть капельку, уснёт навечно и будет видеть сны о синих звёздах и океанских безднах.

Всю ночь, от заката до рассвета, Народец Чащи проводит в Лесном Хозяйстве, рассказывая истории. Любые истории подойдут: сказки и были, стихи и загадки, легенды и баллады, только бы заканчивались счастливо. Нельзя, чтобы в ночь Золотого Воскресенья стояла тишина. Так ярко сияет солнце из медных котлов, что воздух становится цвета янтаря и звучит, будто тысяча серебряных пчёл поют.

Наступает утро, и солнечный свет готов. Понять это просто: он больше не выглядит прозрачным и бледно-жёлтым, а похож на жидкий огонь и пахнет как нагретый клевер. Госпожа Шнырк и помощники разливают его по хрустальным бутылкам и запечатывают воском. Так как госпожа Шнырк зануда, она подписывает каждую: "Солнечный зайчик с замшелой скалы, год Пляшущего Ручья" или "Луч из лилового фьорда, год Спесивого Гуся".

В Лесном Хозяйстве достаточно места, чтобы сохранить каждую бутылку света. На полках и столах, в кладовых и амбарах густое сияние лета наполняет воздух. Пока над резным сводом беснуются вьюги и бьются штормы, пока месяцы темноты поднимаются над крышей как девятый вал, солнце спрятано надёжно.
А потом, когда настанет день, Народец Чащи побежит наперегонки с зимой, выпуская солнечный свет в схваченные ледяной хваткой ручьи и в заиндевевший мох, поливая солнечным золотом зацелованные морозом горы и мглистые сосновые рощи. Сохранённое ими солнце возвращается в мир, дни становятся длиннее, а холмы зацветают зеленью.
И так будет каждый год, с сотворения мира, с того дня, когда в первый раз праздновали Золотое Воскресенье.

@темы: Ноябрь, Книга Колдовской Кулинарии, Сказки, Iron Book, Нечисть

Comments

[Foruvie]

On that day, there was work enough in the Grove Hall to keep busy all the hands and paws of the forest folk. Their forest itself was not very tall; except for the Great Gaffer, trees reached up to a couple feet at most, but the undergrowth spread thick and was sprinkled with tiny bright blue and purple flowers. The names of those trees were also small and fine: Speckle and Flock (one golden-brown and covered in moss, and the other a fluffy pale yellow), Cnobbles and Snores (the last, a very old one, was asleep for almost an entire year, snoozing through summer and only briefly waking for the May Dance).

Only the silly squirrel living on the Great Gaffer never did any work. Squirrels in general are flighty and foolish, and many a time you’d hear people cussing someone for being “mad as a squirrel”, or having “as much wit as a squirrel” (which implied none at all) or repeating an old saying: “a squirrel is quick to rumor and slow to reason”. In all the fairy tales, the worst tattletale and blabbermouth had a fluffy tail and a shrill voice of a squirrel.

But even the smallest and silliest squirrel, and the oldest and sleepiest tree kept the Gold Sunday. Once, long ago, in the beginning of the world, none of the forest folk knew it, and because of that their winters were deep and vicious, and their summers shallow and bitter. For months and months, they’d hide under the roots and roofs of their houses. Back then, there was no Grove Hall with its wooden vaults and giant fire and pantries bursting with food; everyone was hungry and miserable. Only scaly serpents dwelling in the peat bogs liked it, and the hags from the stony plateau, and the horrible human-faced swans that fly in the snow and kill anyone they see.

read more

The world was a dim and daunting place. Even the Long Folk, stupid and short-lived as they are, saw how bad it was. They talked and talked amongst themselves and decided to send a great hero to beg the gods for protection.
It was said that, at the time, the great hero was not yet a hero or a king, but only a boy: so they called their little ones when they were young.
He traveled through the stony plateau and the frozen marsh, over the land and under it, through the bog fire and the black forest, but this is not the story for us to tell because we don’t tell stories of the Long Folk, unless they concern us (and this one does). He had learned and told everyone that there are days when the light of summer flows freely from the sky, and taught us how to collect it, to preserve and keep it through the winter, and when the day of Spring comes, we should pour it back into the world.

As the centuries passed, Long Folk with their short memories and small minds forgot all about it and lost the secret, but we have it still. And that is why the week before the end of October is when all the paws and hands are busy. The work starts with gathering the light: much like in another season we pick mushrooms and cloudberry, honey and sweet roots. Sometimes it runs in streams of sunshine through the moss valley and tiny trees. This task is easy. But sometimes there is a spot of light over a high and steep cliff that not even a mountain goat would climb, or a ray of sun that rests in the bottom of a clear and cold pond, so brilliantly icy that you can feel the arctic breath of glacier in its water.

When the harvest is done, Goodwife Schniffle takes over. It is not because she is the lady of the house (her whiskers are too droopy and her paws too shaggy for that) but because she is a busybody and a nag. She fusses until all the fires are up and burning, and all the copper kettles and pots are washed and scrubbed because sunlight can only be cooked in copper pots. It boils, sweetened with stormberries and snow honey that the bees bring from the gardens of giants in the mountains. The flowers there grow from frost and are of all shades of brilliant white, and the honey is sweetest and deadliest of all. It is said that anyone who eats even one drop of it would sleep forever and dream about the blue stars and deep seas.

It boils for the whole night, and all the Forest Folk sit in the Grove Hall from sunset to dawn and tell stories. All kinds of stories: old and new, songs and riddles, fairy tales and legends. As long as there is a happy ending, it doesn’t much matter because the Gold Sunday night ought not to be silent. The light from the copper kettles is so bright that the air Grove Hall is the color of amber and sounds like a thousand of silver bees are singing in the same time.

In the morning, the sunlight is ready. It’s simple enough to tell: when the light is no longer a pale, translucent golden, but looks like liquid fire and smells like fields of clover, Goodwife Schniffle and her helpers know it is time to pour it into the bottles. The bottles are made of crystal and sealed with beeswax. And, because Goodwife Schiffle is a busybody, she labels each bottle: “Sunbeam from the lichen cliff, year of the Dancing Creek”, or “Ray from the purple fjord, year of the Smug Goose”.

The Grove Hall has space enough on the racks and shelves and in the cupboards to store the bottled sun. Rows and rows are standing there like lamps in the golden light of summer, while up over the carven hares on its wooden roof rush the blizzards and wild storms, and the darkest months rise and roll like a tidal wave.
But once again, comes the day of Spring, and the Forest Folk race with winter: the bottles of light are fetched and carried out, and everyone sings and dances, and pours the sun out into the frozen streams and frost-bitted moss, over the ice-kissed cliffs and shadowed woods. The sunlight they preserved is back in the world, and as it spreads the days grow longer and grass grows greener.
As in any year, since the beginning of the world, when the Gold Sunday was first kept.

[Karolina Cienkowska]

Чудесная сказка (обе версии^^)! Как я по ним соскучилась)

[Foruvie]

Karolina Cienkowska, спасибо -) надо же как-то обосновать перевод времени, а фраза мне особенно запала в голову.

[Змей-медянка]

Ыыыы, какая чудесная легенда *__*

[Foruvie]

Лахэйн, спасибо! Сейчас как раз время историй, а эта пришла как-то сама -)

[Karolina Cienkowska]

Ты так здорово используешь аллитерацию в английской версии)

[Foruvie]

Karolina Cienkowska, я так рада, что ты обратила внимание! Ужасно люблю аллитерацию в английском - сразу становится веселее писать дальше. Вообще в этом смысле английский на редкость приятный язык, все эти оттенки и миллион созвучных слов ^^

[Karolina Cienkowska]

Foruvie, ага, у тебя между текстами вообще очаровательные различия ) вроде бы и тот же текст, но выразительные средства другие, имена другие)

[Foruvie]

Karolina Cienkowska, так я и поняла, что переводчиком мне не быть - адский труд, хотя в моём случае даже "что хотел сказать автор" не проблема. С одной стороны, додумалась до снежевики, а с другой оставила прочее как есть, потому что легче заново придумать.
А что разное? Я-то со своей стороны вижу, а ты что замечаешь?
Кстати, белка-то и правда сплетник и инфернальный болтун -)