летописец " Hunting words I sit all night."
Это была сказка на ДР Каролины, но немножко запоздала *_*
***
В запечатанный, заколоченный Рэйвен Холл на соседней улице приехала семья, и Бекки разрывалась от ревности и любопытства.
Ведь Рэйвен Холл принадлежал только ей.
Бекки слышала обрывки взрослых разговоров: те считали, что Рэйвен Холл пора бы снести или «отреставрировать», но взрослые всегда норовили избавиться от самого интересного и захватывающего. Неужели, думала Бекки, все люди так необратимо глупеют с возрастом и не видят, что это лучший дом на свете, даже со сквозняками, сыростью и крысами?
Рэйвен Холлу было много лет. Бекки часто перелезала через изгородь и садилась на крыльцо с книжкой и яблоком, когда хотела побыть одна. Она слышала, как он тоскливо вздыхал в дождь, встряхивая черепицей: «ох-хо-хо» - совсем как дедушка в плохую погоду.
«Эххх…» это стонет, перекатываясь, сквозняк по сырым половицам. Бекки хочет зайти внутрь, погладить рассохшиеся перила ласково, как старую кошку, как досадно, что дверь заколочена.
От вьюги и порывов зимнего ветра дом заходится старческим надсадным кашлем: трещит лестница, с неприятным треском расходится что-то под полом, гремит черепица – точь-в-точь как искусственная челюсть в стакане. Если уж совсем разойдётся шторм да разбушуется ливень, дом начинает громко и скандально возмущается. Он грозит ржавым флюгером, хлопает дверьми и ставнями, шипит мокрой древесиной и гремит рамами. Но куда ему!.. разве бездумному шальному ветру есть дело до дряхлого сварливого дома, проклинающего непогоду на все голоса?
Зато в долгие и сухие дни солнечного лета дом блаженно расправляет доски пола и подоконников, греется и подставляется под жаркие лучи. «Да ты ещё хоть куда,» беззвучно шептала Бекки, усаживаясь на крыльцо и устраивая на коленях книгу.
Но в Рэйвен Холл въезжает новая семья. Вдруг они заменят узкие, поблёскивающие витражи на верхних этажах на пластиковые окна, горько думает Бекки. Они могут покрасить мрачные поскрипывающие стены в бежевый и песочный, и разбить цветник там, где сейчас растёт густой мох и терновник. И уж точно они не пустят её читать на крыльце и не позволят разговаривать с домом.
Взрослые!..
Бекки заснула чуть ли не в слезах, и ей снилось, что дубовые двери Рэйвен Холла распахнулись настежь, с грохотом осыпались стёкла из оконных рам, и из них лавиною хлынул поток чёрного и серого – крысы, вороны, мыши, пауки, дрозды. Скрежет когтей и шуршание крыльев перекрывала дикая музыка из бального зала; ноги Бекки начали отстукивать танцевальный ритм. Высокий мрачный силуэт дома стал ещё темнее, живая и грозная тень на фоне ночной мглы, пронизанной лунным светом.
Сон показался ей добрым предзнаменованием.
Может быть, новые жильцы не так уж плохи, думала Бекки за завтраком, грызя тост. Они могут оказаться бледным и загадочным семейством с румынским акцентом, и газеты по утрам им будут приносить летучие мыши. А ещё лучше, они начнут покупать книги на мёртвых языках с рецептами варёных лягушек и хвостов головастиков. Ну пожалуйста, взмолилась про себя Бекки, пусть они окажутся чудаками, или хотя бы иностранцами.
читать дальше
***
В запечатанный, заколоченный Рэйвен Холл на соседней улице приехала семья, и Бекки разрывалась от ревности и любопытства.
Ведь Рэйвен Холл принадлежал только ей.
Бекки слышала обрывки взрослых разговоров: те считали, что Рэйвен Холл пора бы снести или «отреставрировать», но взрослые всегда норовили избавиться от самого интересного и захватывающего. Неужели, думала Бекки, все люди так необратимо глупеют с возрастом и не видят, что это лучший дом на свете, даже со сквозняками, сыростью и крысами?
Рэйвен Холлу было много лет. Бекки часто перелезала через изгородь и садилась на крыльцо с книжкой и яблоком, когда хотела побыть одна. Она слышала, как он тоскливо вздыхал в дождь, встряхивая черепицей: «ох-хо-хо» - совсем как дедушка в плохую погоду.
«Эххх…» это стонет, перекатываясь, сквозняк по сырым половицам. Бекки хочет зайти внутрь, погладить рассохшиеся перила ласково, как старую кошку, как досадно, что дверь заколочена.
От вьюги и порывов зимнего ветра дом заходится старческим надсадным кашлем: трещит лестница, с неприятным треском расходится что-то под полом, гремит черепица – точь-в-точь как искусственная челюсть в стакане. Если уж совсем разойдётся шторм да разбушуется ливень, дом начинает громко и скандально возмущается. Он грозит ржавым флюгером, хлопает дверьми и ставнями, шипит мокрой древесиной и гремит рамами. Но куда ему!.. разве бездумному шальному ветру есть дело до дряхлого сварливого дома, проклинающего непогоду на все голоса?
Зато в долгие и сухие дни солнечного лета дом блаженно расправляет доски пола и подоконников, греется и подставляется под жаркие лучи. «Да ты ещё хоть куда,» беззвучно шептала Бекки, усаживаясь на крыльцо и устраивая на коленях книгу.
Но в Рэйвен Холл въезжает новая семья. Вдруг они заменят узкие, поблёскивающие витражи на верхних этажах на пластиковые окна, горько думает Бекки. Они могут покрасить мрачные поскрипывающие стены в бежевый и песочный, и разбить цветник там, где сейчас растёт густой мох и терновник. И уж точно они не пустят её читать на крыльце и не позволят разговаривать с домом.
Взрослые!..
Бекки заснула чуть ли не в слезах, и ей снилось, что дубовые двери Рэйвен Холла распахнулись настежь, с грохотом осыпались стёкла из оконных рам, и из них лавиною хлынул поток чёрного и серого – крысы, вороны, мыши, пауки, дрозды. Скрежет когтей и шуршание крыльев перекрывала дикая музыка из бального зала; ноги Бекки начали отстукивать танцевальный ритм. Высокий мрачный силуэт дома стал ещё темнее, живая и грозная тень на фоне ночной мглы, пронизанной лунным светом.
Сон показался ей добрым предзнаменованием.
Может быть, новые жильцы не так уж плохи, думала Бекки за завтраком, грызя тост. Они могут оказаться бледным и загадочным семейством с румынским акцентом, и газеты по утрам им будут приносить летучие мыши. А ещё лучше, они начнут покупать книги на мёртвых языках с рецептами варёных лягушек и хвостов головастиков. Ну пожалуйста, взмолилась про себя Бекки, пусть они окажутся чудаками, или хотя бы иностранцами.
читать дальше
Спасибо, очень приятно это слышать) детская классика старой школы - самая лучшая.
я сначала про "люблю чудовищ" не поняла))
Мне бы тоже хотелось про них написать, и если доберусь до их истории - то обязательно)
Janusz Cienkowski, не всё же людям восхищаться, какая нечисть "странная" -) сами не лучше!
Karolina Cienkowska, я ужасно рада, что тебе понравилось^^
tushkanchik, спасибо! Я уже решила, что обязательно напишу, если будет возможность.
И дом хорош, и жильцы, и "я люблю чудовищ" в особенности.)
Я открыла для себя детские истории и пропала - вот, оказывается, как здорово их писать) и я рада, что вам понравились Бекки и Максвелл!