С опозданием, как всегда, но эта сказка добралась до ЗамкаЭнетта безучастно следит за тем, как снежинки оседают на раму по ту сторону стекла, тронутого прозрачным кружевом льда, и водит по подоконнику тонкими холодными пальцами. За пальцами тянутся бархатные дорожки тускло поблёскивающих кофейных зёрен, в воздухе виснет горький и тёплый аромат. В окне отражается бледная тень её праздничного платья, кольца волос над склонённым лицом, узкая рука со сползшим шерстяным рукавом, и на фоне безмятежно-белой улицы это похоже на картинку с древней новогодней открытки.
- Смотри, что я принёс, - говорит Кербри и садится на подоконник, расправив килт.
Он держит, намотав шнурок на палец, елочный шарик размером с грецкий орех – лёгкий, сияющий, на прозрачной золотой дымке расправляют крылья хрупкие белые птицы.
Энетта раскрывает ладони, принимая шарик.
- Красиво, правда?
Она смотрит на игрушку, ресницы опущены, по лицу летят призрачные тени падающих за окном снежинок.
- Это от госпожи Розы, - поясняет он, - Есть история, старая такая, я слышал. Жил мастер, который всю жизнь делал ёлочные шарики – всякие, большие и маленькие. Самые крошечные были размером с вишню, а рисунки на них тоньше волоса. А самый огромный шар такой, что его в ладони не взять – и на нём целый город нарисован, до последнего кирпичика. Под конец мастер до того наловчился, что лучше него на целом свете никто не мог выдуть шарик и его украсить. И тогда он задумался, чего бы ещё ему сделать, чего бы нового создать?
Энетта слегка наклонила голову, прислушиваясь, и Кербри продолжил.
- Он научился делать игрушки, в которых была искра жизни. Небольшая. Вот такая, - он показал, - Но яркая, горячая. Есть шарик, в котором спрятана надежда. А есть тот, в котором кусочек счастья. А бывают и такие, в которых доброта или вдохновение. Понимаешь? Вот почему, когда повесишь такой шарик, дом будто освещается чем-то и все вдруг становятся чуть-чуть счастливее.
Энетта стоит у окна, слабый свет угасающего зимнего дня и жёлтое свечение фонарей очерчивают локоны надо лбом. В поднятых ладонях она держит елочный шарик, и блёсточное напыление мерцает глубоким и чистым золотом.
читать дальшеСтолько надо приготовить к празднику! Кербри сварил шоколад, наготовил конфет и упаковал сотни подарочных коробочек с печеньем. Надел праздничный килт и свитер рождественский со снегирями. И начал убирать «Каштан»: повесил пёстрые шторы со снежиночным узором, зелёные скатерти на столы, достал красные свечи и поставил еловые букеты.
В кухне пахнет кремами и соусами. Огромный противень, застеленный пекарской бумагой, завален испечёнными эклерами. Энетта в длинном фартуке и с закатанными рукавами наполняет их взбитыми сливками из трубки. На огне лениво булькает яблочное пюре, а рядом закипает сливовый пунш.
К ночи снегопад усиливается, с неба валятся пушистые хлопья, и красно-серые кирпичные здания тонут в сугробах. Жёлтый свет фонарей ложится на них беззвучно и мягко. Я зажигаю высокие можжевеловые свечи, а Кербри разливает по чашкам пунш и горячее вино. Музыкальный шар чуть слышно выводит нежную старомодную мелодию – дзинь-динь-динь, динь-дон.
Мы садимся за стол, и госпожа Роза поднимает в ладонях круглую чашу бузинного пунша.
- С Рождеством, дорогие мои, - говорит она, и голос у неё глубокий и звенящий, как трава, проходящая сквозь замёрзшую землю, - Любите и будьте любимы. Живите и творите. Уходя, возвращайтесь. Вспоминая, не грустите.
Она вдруг кажется совсем молодой, словно возраст истончается как бумага над огнём, и сквозь него просвечивает истинное лицо – юное, дикое, древнее, как вересковые холмы, с глазами, сияющими точно солнце, и короной кос надо лбом.
Я поднимаю бокал с пуншем. Нестройный хор голосов – тоненькие мышиные, глубокий и звенящий леди Розы, жужжание пчёл, – повторяет “Рождество настало”.
Пальцы господина Д. переплетены на кружке смородинового пунша, в глазах отражаются огоньки свечей. Мыши заботятся о нём изо всех сил, предлагая клюкву и сыр, рассказывают весёлое и тоненько смеются. Он слушает их, почти улыбаясь, и отвечает – они радуются каждому слову; в конце вечера он дарит им уютные фланелевые носовые платки и песочные часы.
Кербри развлекает Энетту историями о жизни в Ирландии. Шушь Фюльх и Мюриэль говорят о вязании и скальдах. Я смотрю на золотой шарик, который сияет ярко, как солнце, и думаю о том, какое рождественское чудо спрятано в тонком расписанном стекле.