Снова прошу: поберегись, не ходи в огонь!.. впрочем, если ты идёшь, то и я за тобой. Как я умею жить, выживать в небытьи, но сможешь ли ты? Мне бы склониться перед тобою, прижаться губами к подолу плаща... Хочется - лечь под удар, принять поцелуй и слово, брошенное случайно, к сердцу прижать.
Страшно - это проснуться и вспомнить, глядя в пламя свечи, что тебя уже нет, что ищи-не ищи, а придётся брести в кровать, засыпать и дыхания твоего не слышать. И страшнее ли забыть, улыбнуться, почти ощутив твой взгляд, обернуться и поймать пустоту?
Я целую твою ладонь, прижимаюсь щекой к плечу. Слышишь? Не уходи. Думаешь, я позабуду прийти на твою могилу, что однажды в окне не зажгу свечу? Не надейся, что я тебя отпущу. Веришь? Буду звать и ловить твой профиль на линию каранадаша. Повторять твоё имя в каждой моей молитве, шёпотом неустанным, губы в кровь искусав - не дыша.
Скулю, вою на ветер, и вспоминается: ты прикрываешь ладонью глаза от солнца, щуришься... Как отпустить? Как помнить, что ты не стоишь за левым плечом моим, не молчишь над кофейной чашкою, не касаешься осторожно моих волос. В горле скребётся плачем: не исчезай. Не смей. Не отпускаю, слышишь? Значит, мало во мне смирения, чтоб навсегда оплакать. И оскалюсь в небо: раз я смею тебя любить, то не надейся на избавление. В воздухе чую холод грядущей ночи.