Рассвет течёт по мостовым, и бледный свет его как дым заполнит всё кругом прозрачной мглой. Туман ночной, клубящийся неторопливо, мерцает как вуаль в причёске важной дамы; река колышет под мостами свинцовых волн вал.
Под башнями провалы тёмных арок, темны и купола. Святые лица в храмах, смыкая губы, пронзают взглядом мрак, и их глаза неумолимы. Здесь, в сырых соборах, на их плечах плащи, и золото в уборах, узорчатые броши, но они помнят соль и сталь.
Им грезятся за пеленой дождя, укрывшей площадь, иные города и времена, когда их корабли пристали к диким берегам. Холодный воздух той земли пах вереском и мхом, и не было следа людского в нём. Другие существа царили в пустошах и реках, холмы служили крепостью и кровом.
Как не любить тебя, мой остров потаенный, как не любить тебя, мой колдовской предел? Как не любить твоих туманов сонных на витражах нестёршуюся тень?
И я люблю, мой белый остров, твой строгий древний лик и твой наряд серебряный и бурый, твоих лесов тысячелетних ропот и гул остывших улиц. Пусть эта страсть мне будет искуплением за холодность мою к другим, чей облик я предам забвению.