Мой дом там, где над волнами клубящегося песка, сквозь облака раскалённой пыли плывут силуэты пустынных демонов, узкие, призрачно-дымные, закутанные с головы до пят в летящие одежды. Там лиги потрескавшейся от солнца пустоши зацелованы солнцем, и его лучи падают на багряные дюны, золотые барханы и шуршащие насыпи. Там зацветает лиловым облаком тамариск, плачет шакал, а в руслах высохших рек разрастаются полынь и лебеда.
Я помню россыпи звёзд на ночном небе, выжженные пустоши, мелкий песок и жгучий ветер, землю без границ и небо без края. Вот там, на горячих ладонях песчаных бурь дремлет моя душа. Там свиваются в плети мои песни, танцуют в моих руках; пыль пляшет под копытами коней, воздух поёт под сталью. Горечь, жар и сухость колеблющегося над землёй воздуха. Звон струны под небрежными пальцами, узкая рука в плотной перчатке, выскользнувшая прядь волос – шёлк чернее ночи – но во взгляде над закрывающей пол-лица тканью горит синева южного неба.
Всё это часть меня: и рыжие прерии, и монгольские степи, и смерчи на песчаных гребнях пустынь. Песня койота, запах акации, жаркая пыль, сухая почва, песок и солнце, а между ними дрожь накалённого воздуха. Перестук глиняных бусин, запах апельсинов - толстая кожура плотная, влажная, ярко-оранжевая сверху и розовато-белая, рыхлая внутри, и аромат её свеж, остр, и пальцы горькие от её сока и сладкие - от мякоти. Бледный цветочный чай остывает в низеньких чашках, мёд в горшочке прозрачный и густой, и тонкие имбирно-острые печенья насыпаны в расписанные блюдечки.
Вот мой дом: сон ящерицы на горячем валуне, раскинувшиеся под бледным небом саванны, полёт жаворонка и бросок кобры. Он разбросан по всей земле, но он ширится с каждым годом, мстительный, голодный и древний; пядь за пядью, он отвоёвывает свою огненную власть, и я иду за ним след в след, и горячий песок не обжигает моих ног.