Тук, тук, тук, стучит трость по мостовой. Скрип, скрип, дышат ставни и двери на замках и петлях – им бы распахнуться сейчас, да заперты на засовы.
Это не смерть в плаще из ночной тени мчится по улицам, это не дьявол выбрался из преисподней прогуляться по земле - то первый урожай собирает господин Дрозд, обходит свои угодья. По исходу сентября он сбрасывает шёлковое оперенье и укрывает плечи старым плащом, берёт в руку верную трость со свечой и отправляется в путь. У него птичьи глаза и немигающий взгляд, а смотрит он боком, чудно повернув голову: того и гляди, застрекочет в его горле птичья же трель. Он покровительствует алхимикам и тем, чьё учение балансирует на тонкой грани науки, магии и шарлатанства. Чума, безумие, бродяжничество – вот его проклятия. О его благословениях молчат получившие их.
Он не святой; он пришёл в отмеченные крестом земли из деревень восточной Европы, где в последнюю ночь сентября на двери вешают венки из пшеничных колосьев. Его изображения не найти в церквях, хотя в глухих уголках до сих пор ему зажигают свечи те, кому уже не хватает надежды молиться – «господин Дрозд, пусть сведут дороги», «господин Дрозд, помоги не заплутать», «господин Дрозд, пусть будет лёгким путь». Но в старых манускриптах, на полях ломких от времени страниц то и дело можно найти странного человека в смешной шапочке и длинном плаще; его нередко рисуют с хитрым прищуром, но никогда – с улыбкой. Кое-кто считает, что это портрет дьявола, кто-то видит в нём странника, а иные - пародию на религиозных деятелей.
Легенды о нём противоречивы и запутанны; некоторые из них настолько неправдоподобны даже для сказок и в то же настолько реалистичны, что напоминают бред. Например, хронист Ян Длугош пишет об исчезнувшей церкви: будто чёрные птицы, налетевшие из окрестных лесов, окружили её кольцом, и не стало видно ни стены, ни окна, и так продолжалось до заката. Разогнать птиц не удалось, но когда они улетели сами, то от церкви не осталось ни камня. Старые боги отомстили за сожжённые рощи и разрушенные святилища, но и остаться на земле без прежних обиталищ не смогли. Только господин Дрозд, крылатый странник, умел бродить по чужим дорогам.
Но господин Дрозд давным-давно сошёл со страниц летописей и отправился в путь по всей земле. Тук, тук. Стучит трость, идёт господин в чёрном плаще по улицам Лондона, по римским перекрёсткам, по мостам Санкт-Петербурга, по горячей траве Мехико. Иногда он останавливается перед незапертой дверью, неслышно ухмыляясь в поднятый воротник плаща, покачивает тростью, и…
Тук, тук, тук. Кто там?